Княжья доля

Да нет, ничего не изменилось вокруг. Все так же ярко светило на небе солнце, и по-прежнему сурово ожидали его слова или команды «фас» дружинники, чуть поодаль притихшие мужики в простых холщовых рубахах чуть ли не до колен и мокрых дерюжных штанах, а где-то позади княжеского возка продолжал тихонько всхлипывать тиун, и еще сопел возле самого уха подошедший на всякий случай верный стременной.

Дурманяще благоухала высокая трава, беззаботно стрекотали кузнечики, спрятавшись в ней, и легкий ветерок по-прежнему приятно обдувал лицо, не давая солнышку как следует прожарить людей. Ничего не изменилось, вот только…

«Но ведь дважды и снаряд в одну воронку не падает, — мелькнула скептическая мысль. — А тут чуть ли не на следующие сутки такой удачный повтор. Не может быть. Но вдруг?..»

— Всем отойти назад, — распорядился он, сделав для успокоения несколько глубоких вдохов и выдохов, и, видя, что никто не шевельнулся, услышав столь странную в подобной ситуации команду, не выдержал и рявкнул: — Назад, я сказал!

Первой попятилась толпа мужиков. Затем повернули коней и дружинники. Лишь тезка Константин задержался близ князя и, свесившись со своего вороного жеребца, предложил вполголоса:

— Может, я все ж таки останусь подле, княже? Что-то неспокойно мне. Чистый варнак ведь. А ну как он тать?

— Это тиун ваш тать, — зло ответил парень, расслышав последнюю фразу.

— Все будет хорошо, — заверил Константин дружинника и повернулся к стременному. — И ты тоже, Епифан, возок откати.

— Так я-то лучше тута постою, — заупрямился бородач.

— Не надо, — жестко пресек князь его попытку и показал на канючившего тиуна, по-прежнему держащегося за свою правую руку, свисавшую как плеть. — Вон, лучше отведи мужика к Доброгневе, да пусть она его руку осмотрит. Ну как и впрямь сломал.

Епифан что-то недовольно буркнул себе под нос, но перечить больше не стал.

— Да, вот еще что.

Стременной с готовностью обернулся.

— Войлок мне подстели, а то стоять тяжко. Да на двоих захвати, а то я сверху вниз смотреть не люблю! — крикнул Константин уже вслед.

Ответом вновь было непонятное бурчание, но тем не менее приказание стременной выполнил добросовестно и, постелив войлок, вскоре отъехал вместе с тиуном прочь, на ходу отдав распоряжение Марфушке, которая правила вторым возком и уже подъезжала к месту происшествия, чтобы она тоже разворачивала коня.

Посчитав, что двадцати метров вполне хватит, дабы их не услышали, если говорить негромко, Константин не торопясь улегся на войлок и жестом пригласил парня составить ему компанию.

Тот, слегка поколебавшись, осторожно присел на корточки, с подозрением кося глазом на нервно застывших дружинников.

— Да ты не бойся. Никакого подвоха не будет, — попытался успокоить его Константин.

— А я и не боюсь, — вновь криво усмехнулся он, однако оглядываться перестал. — Это тебе бояться надо. Пока они подоспеют, я тебе шею на раз открутить успею.

— Невелика доблесть справиться с больным человеком, — последовал примирительный ответ.

Задать самый главный вопрос из опасения разочароваться решимости еще не хватало.

— К тому же я тебе ничего плохого не сделал, — добавил Константин. — Пока, во всяком случае. А ты сам-то откуда будешь? Из этой деревни?

— Считай, что я странник, — буркнул парень. — Тебе все равно не понять. — И обреченно махнул рукой.

— А ты сказывай, а я попробую. Может, и получится что-нибудь.

— Ну вот какой у нас сейчас год? Или век хотя бы?

— Ныне лето шесть тысяч семьсот двадцать четвертое будет, — степенно ответил Константин.

— Тьфу ты, — сплюнул парень. — А новой эры какое? Ну как бы это пояснее?.. — замялся он, но потом нашелся: — От Рождества Христова если считать?

— Это как же? — Константин сделал вид, что не понял вопроса, хотя внутри у него все ликовало от счастья, а душа напевала, при этом несуразно фальшивя: «Второй! Второй!»

— Ну вот с тех пор, как Христос родился, сколько лет прошло, — попытался тот втолковать азбучную истину.

— Да зачем это тебе? — продолжал «удивляться» Константин, лихорадочно обдумывая, как бы поделикатнее объяснить хлопцу, как ему дико повезло, а то ведь накинется со своими объятиями, а княжьи дружинники, не разобравшись, что к чему, тут же его и хлопнут.

Вон у Константина-тезки уже и лук с плеча снят, да и стрела тоже наготове, а он в дружине чуть ли не первый стрелок. Белке в глаз попадает, а уж парню-то в грудь точно не смажет.

— Ну как тебе объяснить? — Парень от волнения всплеснул руками. — Вот ты сам кто?

— Я буду ожский князь Константин, а ты? — в свою очередь осведомился Костя, смакуя удовольствие.

— Ожский? — нахмурился парень, осведомившись: — А это как?

— Из удельных, — невинно пояснил Константин, прекрасно понимая, что этим лишь запутывает дело.

— А-а-а… — протянул его собеседник. — Ну да, ну да. Тогда конечно. Тогда мне… вообще ни хрена не понятно. Или я уже не на Рязанщине? — И вопросительно уставился на Константина.

— На ней, родимой, — улыбнулся тот и напомнил: — Но ты мне так и не назвался, а князю с незнакомцем беседу вести как-то… безлепо.