Княжья доля

Трудно сказать, чья это была идея о постройке первого странноприимного дома. Однако, судя по логике событий, можно с определенной долей уверенности утверждать, что авторство принадлежит епископу Арсению, а Константин лишь дал средства на его строительство, причем возможно, что это выглядело обычной сделкой.

Не исключено, что, идя на уступку епископу в этом вопросе, князь выторговал себе определенные послабления в других. Предположение это подтверждается и тем фактом, что основное руководство по обустройству дома было на священнике отце Николае, который в ту пору был исповедником князя Константина и именно в то лето был впервые упомянут в русских летописях.

Кроме того, мы видим, что и в деле народного образования Константин был далеко не первым. Инициатива здесь вновь принадлежит епископу Арсению и старшему брату Константина князю Глебу Владимировичу.

Именно он первым издал указ об обязательном обучении детей простых горожан, смердов, то есть вольных землепашцев, и даже холопов и наймитов, а следом за ним то же самое осуществляют прочие князья, правящие землями Рязанского княжества.

Правда, справедливости ради надо отметить, что Константин был, пожалуй, одним из первых, кто подхватил этот почин.

Вообще, как мне кажется, на первых порах он не просто ходил «в воле» брата, но и многому у него научился, в том числе и тому, что впоследствии пронес через всю свою жизнь, в неизменности сохранив принципы молодости до самой старости.

Албул О. А. Наиболее полная история российской государственности, т. 2, стр. 77. Рязань, 1830 г.

Глава 11 Русский каратист

…И так как произвол встает денницей черной,
Объемля твердь,
И нам дано избрать душою непокорной
Честь или смерть…

Виктор Гюго

Из Ольгова в Ожск Константин решил возвращаться по суше.

— Надо же мне посмотреть, как живут и чем дышат смерды, — пояснил он свое желание Глебу.

С собой, отправив с больным в качестве строгой охраны четырех воинов, он прихватил только оставшихся пятерых дружинников да еще Епифана — куда от него денешься, ну и Доброгневу с помощницей Марфушей. Компания небольшая, но дружная.

Первые несколько часов мысли у Константина витали далеко, где-то возле оставленного им в Ольгове Николая, но спустя пару часов, близ деревушки Гусятевка, одно небольшое происшествие отвлекло его.

А началось все с того, что, подъехав к речке, за которой стояла эта деревенька, они увидели, как навстречу им бежит крепкий молодой, лет восемнадцати, не больше, парень.

За ним следом с шумом и гамом летела целая толпа народу, возглавляемая самым шустрым, хотя и неказистого вида, низеньким мужичонкой.

Константин дал знак Епифану, чтобы тот осадил лошадей, и продолжал наблюдать за этим импровизированным забегом. Затем повернулся к дружинникам.

— Ты самый шустрый, Горяй. Ну-ка разберись, что там да как.

Сам же приказал Епифану разворачивать коней.

— Наперехват пойдем, — пояснил он свою мысль, и спустя несколько минут два удобных княжеских возка пересекли наиболее вероятную траекторию движения беглеца, который явно тянул к видневшемуся неподалеку лесу.