Ключ от дома

У калитки Татьяна Дмитриевна пересилила себя и взяла ключ в руку, пытаясь вспомнить, какой был раньше замок, и тот ли это ключ. Не вспо╜мнила, либо замок меняли неоднократно. Теперь дедушка не вошел бы по-хозяйски.

Она вошла в дом, хотела позвонить Наталье Дмитриевне, но раздумала — не было настроения. Выложила ложку, изучила подпись — фамилия была дедова, а почерка она не знала. С удивлением вспомнилось, что не сохранилось писем — то ли не успели получить, то ли выбросила бабушка… то ли она сама недосмотрела при ремонте, и где-то они были — а теперь нету. Рядом с ложкой лег ключ. Последним Татьяна Дмитриевна осмотрела ферзя, едва не понюхала. Обнаружила, что много лет не доставала шахматы — она играла плохо, и не с кем было. Виктор Геннадьевич любил баловаться с соседями, но к шахматным способностям жены он относился с иронией. Татьяна Дмитриевна достала лестницу, залезла на антресоль, достала запылившуюся доску. Расставила фигуры. Изучала ферзя, не решаясь сделать первый ход. Пригорюнилась и заплакала от жалости — ей представилось, какую муку должен был принять дедушка, здоровый молодой человек, полный жизни… один в грязном земляном окопе, с чайником взрывчатки… и отчаянной решимостью не сдаваться. За что? Почему все так страшно в их семье? Почему погиб дедушка? Почему умер Виктор? Почему — Сашин братик-близнец? Почему пьет Алексей? Почему несчастлива Саша?.. Вдруг ее передернуло. Она отчетливо поняла, что не одна и кто-то присутствует в доме. Обернулась — за спиной были пустые диваны, шкафы, зеркало, гладкий пол, который она вымыла накануне. И все-таки не было сомнений, что кто-то рядом.

Незримое присутствие Татьяну Дмитриевну не смутило — враждебным силам в ее доме места не было, а дорогим душам она была рада. Ей случалось завидовать Саше, которая безошибочно чувствовала брата и умела с ним взаимодействовать, а у трезвомыслящей Татьяны Дмитриевны не выходило. Она подумала, что это ее сын обнаружил свое нахождение в доме — может, был недоволен, что Саше не дали с ним пообщаться? Но потом Татьяна Дмитриевна задумалась и решила, что с равным успехом это может быть и Виктор Геннадьевич, и ее родители… даже убиенный дедушка мог проникнуть в дом вместе со сбереженным ключом. Во всяком случае, от призрака исходило дружелюбие, и этого было достаточно.

Она прислушивалась, принюхивалась и осваивала новое для себя ощущение, когда позвонила сменщица Валя, занимавшая пятьсот рублей, и попросила отсрочить возврат. Но Татьяна Дмитриевна и не чаяла получить деньги раньше получки, так что легко согласилась. Ее интересовало другое.

— Александра-то в твое время не появлялась? — спросила она, стараясь скрывать тревогу и делая вид, что речь идет о незначащих пустяках. — Ты смотри… если чего, мне сразу.

Но циничную Валю трудно было обмануть — она прекрасно понимала ситуацию на расстоянии и через телефонные провода.

— Блажит? — выпалила она понимающе и с какой-то даже обидной издевкой. Татьяна Дмитриевна нехотя созналась.

— Никак от Жени не отважу. Беда. Я уж думала — к матери его пойти.

Татьяна Дмитриевна отчего-то была уверена, что Валя сейчас неслышно хихикает, хотя в трубке не было посторонних шумов, только слова разговора.

— К Люське-то? Не ходи. Он и не видит ее, не общается. Да и толку. Она им не занималась сроду, так чего сейчас-то?..

Слова у разбитной сменщицы вылетали бойко, с перестуком, как горох в миску, и Татьяне Дмитриевне мнилось в ее интонациях бездумное злорадство — над ней самой, над Сашей, над Женей, над Люськой.

— Странная она какая-то, — нейтрально согласилась Татьяна Дмитриевна.

Женина мать — Люся — работала бухгалтером на автобазе, страшно кичилась высшим образованием, увлекалась азиатскими системами или диетами — и вечно плакалась на отсутствие личной жизни. Сын в ее мире с рождения занимал мало места.

— Не знаю тогда, — вздохнула Татьяна Дмитриевна. — Может, к тестю его поехать?..

Пока она раздумывала, Валя присвистнула.

— Сдурела? Ты знаешь, что это за человек? Может, голову открутит и не поморщится. У бизнесменов это легче легкого. Это если он бизнесмен. А то просто бандит.

Татьяна Дмитриевна сокрушенно кивнула. Такого исхода она, конечно, не желала.

— Руки опускаются…

Это был тупик, и ей захотелось поговорить о более интересном.

— Послушай. А у тебя дед воевал?

Валя разразилась легким смешком, и Татьяне Дмитриевне привиделось, как она корчит сморщенную рожицу.

— Шут его знает. Бабка-то в разводе была. И знать не хотела, где он шляется. Всю жизнь от мужиков шарахалась как от огня. Такую память оставил.

— А кто-нибудь… в семье?

— Да кому? Бабушкин брат — так его не призывали. Он же у нас поезда водил. БрЛня была.

Татьяна Дмитриевна подавила язвительные мысли, вспомнив, что у Ва╜ли — точно — вся семья связана с железной дорогой. Заслуженная дина╜стия, и какой-то пращур служил обходчиком еще при царе. Таких людей, конечно, нельзя было упрекать, что они прятались от фронта, у них был личный фронт — не дай боже… Татьяна Дмитриевна сказала только:

— Повезло.