Клетка и жизнь

В 1952 году я тихо заканчивал аспирантуру и писал кандидатскую диссертацию о ранних стадиях изменений, вызываемых в соединительной ткани канцерогенными углеводородами. Аспирантура кончалась в сентябре 1952 года. Где-то в мае к Шабаду, который был еще в Москве, пришел Снякин и предупредил его, что моя диссертация должна быть подана и апробирована на Ученом совете института до 1 сентября — срока окончания аспирантуры. «Помогите ему, если надо», — лицемерно сказал Снякин. «Он сам справится», — ответил Л. М. Мы быстро поняли, что апробация моей диссертации — это еще одна попытка напасть на Шабада и его окружение. Рецензентом моей работы был назначен академик Смирнов, престарелый физиолог, который работал еще с И. П. Павловым и ничего не знал по онкологии. Вторым рецензентом стал Л. Ф. Ларионов, который был переведен в новый институт в Москве из Ленинграда. Ларионов и Шабад были однокашниками — они оба кончили аспирантуру в Ленинграде в лаборатории Шора. Как это бывает, между двумя однокашниками сложились не лучшие отношения: оба в прошлом критиковали друг друга, поэтому Снякин и компания были уверены, что Ларионов выступит против моей диссертации.

На апробации я изложил суть своей работы. Смирнов стал задавать мне критические вопросы, в частности, он спрашивал, как я диагностировал, что у подопытных крыс действительно развилась саркома. Я ответил, что во всех случаях опухоль исследовали микроскопически для подтверждения макроскопического диагноза. Смирнов сказал, что этого мало, что это — антипавловское вирховианство и надо было подождать, пока у животных разовьются изменения нервной и кровеносной системы. Вторым выступил Ларионов, он одобрил диссертацию и, сделав несколько мелких замечаний, предложил представить ее к защите. Таким образом, он, несмотря на былые разногласия с Шабадом, высказался как честный и объективный ученый. Директор Снякин в заключительном слове предложил мне доработать диссертацию в духе замечаний Смирнова. «Я надеюсь, — сказал он, — что вы с этим согласны». «Разумеется, нет, — взорвался я. — Ведь биопсия — общепринятый метод диагностики злокачественных новообразований. Если мы будем ждать, когда у больных разовьются изменения нервной системы или других органов, вряд ли кто-нибудь из таких больных доживет до операции, и одобрение рекомендаций Смирнова противоречило бы всем принципам клинической онкологии». В лагере Снякина наступило смятение, и в итоге диссертацию рекомендовали к защите без коренной переработки. «Вы были правы, — сказал Снякин после апробации, — с этим парнем лучше не связываться». «Я вас предупреждал», — ответил Шабад с улыбкой, он любил острую дискуссию. Диссертация была подана в Совет АМН, и мы стали ждать очереди на защиту. Однако скоро жизнь изменилась: 5 марта умер Сталин.

Моя наука

Я продолжал работать, перейдя в лабораторию Е. Е. Погосянц по опухолевым штаммам. Мы должны были поддерживать линии разных опухолевых клеток путем трансплантации их на животных и передавать эти линии другим лабораториям для опытов. Е. Е. предложила мне заняться гетеротрансплантацией опухолей человека на животных, воспроизведя результаты, опубликованные Хелен Тулен в США. Я пытался это сделать, но работа не пошла, главным образом из-за трудностей получения опухолей человека из клиники. Я занялся более привычным изучением реакций соединительной ткани на трансплантацию опухолей крыса-мышь и мышь-крыса.