Килл крик

По дорожке из выщербленных каменных плиток он пошел прочь от дома, туда, где деревья расходились, словно губы зевающего рта.

Или кричащего.

– В церковь вчера ходила?

– Ага, с мамой.

– Как все прошло?

– Суровенько. С упором на адские муки. Ну, сам понимаешь, из-за Хэллоуина.

Дэниел понимал. Церковь открыто не осуждала праздник, но посыл был неизменен. Ужасы – следствие греха. Грех открывает путь к искушению. Искушение – наиглавнейшее оружие дьявола.

Формула успеха была проста. Прокрути все это задом наперед – и получишь бестселлер.

– Кстати, есть у тебя какие-нибудь грандиозные планы на Хэллоуин?

Клэр тихо хихикнула, явно думая, что смысл этого хихиканья до отца не дойдет. Но до Дэниела все прекрасно дошло: в представлении его дочери он до сих пор полагает, будто ей интересно ходить по домам и клянчить конфеты. Может, Дэниел и был отстойным, олдскульным, богомольным папкой, но дураком он не был. Клэр собиралась веселиться с друзьями, и веселье это, вне всякого сомнения, предполагало искушение в виде запретного для подростков алкоголя и добрачного секса. Но у Дэниела был секрет, отстойный, олдскульный, богомольный папкин секрет: он доверял своей дочери.

– Джессика вроде бы к себе звала, – небрежно сказала Клэр. Звучало это чересчур невинно.

– На вечеринку?

Клэр немедленно возразила:

– Это не вечеринка. Просто посидим небольшой компанией.

«Посидим небольшой компанией». Старый как мир эвфемизм для вечеринки.

– Ничего такого. Ужастики, наверное, посмотрим, вот и все.

– Как его зовут?

В трубке повисла тишина. Вопрос застал Клэр врасплох.

– Клинт.

Дэниел испустил театральный вздох:

– Клинт. Нет-нет-нет, Клэр, что угодно, только не парень по имени Клинт.

– Что не так с именем Клинт?

– Все с ним не так.

Тут Клэр рассмеялась. Совсем как в детстве, в пять лет, когда она, в подаренном бабушкой розовом платьице с рюшами, кружилась на месте, пока смех не валил ее с ног. От этого смеха сердце Дэниела растаяло. А без него оно бы разбилось.

– Я позову маму, – сказала Клэр.

– Давай, – ответил Дэниел. – Хорошего тебе вечера… с Клинтом.

В трубке снова раздался смех, а затем стало тихо – Клэр вышла из комнаты в коридор. Внезапно на линии начались помехи, раздался пронзительный треск. Дэниел отдернул телефон от уха, но тут сквозь шум пробился голос:

– Алло?

– Алло? Сабрина?

– Дэниел? – Жена, кажется, была обеспокоена. – Как у тебя дела?

Дэниел почувствовал, как в груди разливается тепло, разгорается потаенный огонь родного очага.

Он добрался до конца дорожки, шагнул в просвет между деревьями и оказался в густом лесу. И только тут заметил, что повсюду гудят цикады, словно один-единственный шаг перенес его в другой мир.

– Дэниел? – Обычно ровный, плавный голос Сабрины дрогнул.

– Я тут, – заверил он ее.

– Не нравится мне это.

Голые ветки высоко вверху как будто отчаянно тянулись друг к другу, пытались переплестись лишенными лиственной плоти пальцами, преодолеть разделяющее их расстояние, а легкий ветер мягко размыкал их объятия.

– Что не нравится?

– Вот это. То, что ты там. Ты сейчас должен быть дома.

– Милая, я здесь за тем же, зачем и остальные. Надо пиариться. У меня скоро выйдет новая серия. Этот проект обеспечит продажи.

– Продадутся твои книги. Они всегда продаются.

– Христианские книжные магазины говорят, что эту серию не возьмут. Это начало черной полосы, Сабрина. Они говорят… говорят, что мои книги восхваляют зло.

– Это смешно.

Дэниел закрыл глаза и глубоко вдохнул:

– Это мы с тобой понимаем. Надо объяснить остальным. А если церковь меня бросит, массовая аудитория будет мне необходима как никогда.

– Никто тебя не бросит, – заверила жена.

Несколько долгих секунд они молчали.

– Я слышала об этом доме, – наконец откликнулась Сабрина. – Я знаю, что о нем рассказывают люди.

– И это рассказы – и ничего больше.

В трубке раздался вздох – похоже, что не нечаянный, а специально для Дэниела.

– Я просто… Мне не нравится, что ты заигрываешь с оккультизмом.

У Дэниела вырвался резкий смешок. Он понимал, что не стоит закатывать сцен, демонстрируя свое раздражение, но за семнадцать лет брака Сабрина могла бы разобраться в его характере.

– Сабрина, я сейчас нахожусь в самом обыкновенном, абсолютно беспривиденческом доме ради продвижения своих книг. Завтра я уже сяду в самолет и буду в Чикаго к ужину.

– Честно? В смысле, этот дом действительно… просто дом?

Под ногами у Дэниела что-то скрипнуло. Опустив глаза, он увидел, что его потрепанные кожаные туфли совершенно скрылись в опавшей листве.

Он поскреб землю подошвой.

– Дэниел? У тебя там… все хорошо? (Связь прерывалась.)

– Это сигнал, солнце. Ты пропадаешь.

Под ногой была не земля, а что-то более твердое. Возможно, бетон. Но бетон не скрипит. Дэниел нажал носком туфли посильнее, и раздался резкий треск.

Доски. Он стоял на досках.

Дэниел был жирный. И знал, что он жирный. Но в критический момент он обнаружил в себе невероятную ловкость и взмыл в воздух в ту самую секунду, когда доска под ним подломилась. В прыжке он выпустил телефон из потных пальцев.