Хозяйка Севера

Как я могла сопротивляться?

«Ты даже толком не знаешь, хочешь ли ты это делать», — насмешливо хмыкнул мой внутренний голос. — «Наташка, ведь Герман во многом прав».

А во многом не прав!

Допустим, там, на улице, когда он возбудился, он почувствовал меня — и отреагировал именно на меня, а не на ту дерзкую красавицу.

Допустим это так. Но от этого вся эта сцена, которая предстала тогда перед моими глазами, не становилась ни на йоту нормальней.

Хочу ли я жить в мире, где мой муж перекидывается в чудовище, имеет какие-то запредельные паранормальные способности и главное — почти неограниченную власть? Где он будет разгуливать в чем мать родила со своими помощниками, не чувствуя при этом никакой неловкости.

«Кажется, выбора тебе и не особенно оставили, не так ли?»

Именно это меня и раздражало!

Сначала Герман вернул меня в эту квартиру под предлогом того, что ему просто надо взять под контроль своего зверя, а закончилось всё тем, что у меня по ходу теперь новый паспорт с его фамилией вместо моей!

И как мне прикажете на всё это реагировать?

Все эти мысли крутились и крутились в моей голове, мешая мне провалиться в сон.

Что бы не говорил Герман, но те вопросы, которые меня сейчас мучили, не были простой блажью.

Однажды я уже вышла замуж, не особенно вдаваясь в то, чем живёт мой избранник. Мне тогда казалось, что раз Аркаша сделал мне предложение, раз он даже забрал меня в Москву, то он готов на многое... на такое же многое, на что была готова и я. Мы ведь, вроде бы, хотели одного и того же.

Именно поэтому я, глупая наивная девочка, окрылилась надеждой, что мы с ним обязательно построим совместное светлое будущее, и побежала быстрее под венец. Чтобы никто не обогнал. Пирова победа! Если бы я тогда только знала, что вот это светлое будущее, о котором я мечтаю, каждый из нас видит совсем по разному.

Герман же, хоть и был прав в том, что во многом мы хотели одного и того же, как будто специально не обращал внимания на наши различия...

...или считал, что я приму все особенности жизни оборотней как само собой разумеющееся — со всеми их животными порывами, авторитарными приказами самого Германа... и другими страшными моментами.

«А какие у тебя ещё варианты, Наташ?» — подначивал меня мой внутренний голос. — «Думаешь, он отпустит тебя, да? Ха-ха!»

Нет, я ничего такого не думала. Я была уверена, что Герман будет делать всё возможное и невозможное, чтобы оставить меня рядом с собой. Но всё это совсем не значило, что я должна была сложить лапки — и навсегда распрощаться со своей свободой, пусть даже с её иллюзией.

Я всё ещё жива, я всё ещё дышу — а значит, у меня все ещё есть шансы уговорить Германа отпустить меня... ну, или найти какой-то новый способ для побега.

Ведь первый раз почти удался.

Кажется, именно после этой мысли я провалилась в сон — по крайней мере, эта была последняя здравая мысль, которую я запомнила... перед тем, как снова очутиться в загородном доме Германа— в том особняке, из которого мы только что приехали.

Во сне я снова оказалась там, но только в моем сновидении в этом доме имелось бесконечное количество дверей. Я почему-то упорно ходила по коридору, открывая все двери подряд, хотя каждый раз на пороге открытой двери меня ждало что-то страшное.

Из одной из открытых дверей на меня едва не набросился обезумевший монстр, в котором я с трудом узнала одичавшего Германа. Кажется, только в этом ночном кошмаре, я поняла разницу между тем чудовищем, которое терзало в лесу и тем страшным типом, который ворвался сегодня в комнату Луны Стаи, сокрушив дверной косяк. В своей переходной форме (как это называл сам Левицкий), Герман хоть и выглядел ужасающим, но он продолжал себя контролировать. Огромный и страшный, Герман подавлял своей внешностью... но при этом продолжал слышать и понимать меня.

Чудовище из моего сна явно представляло собой того монстра из леса — одичавшего, утратившего все человеческие качества Германа. Несмотря на то, что открытая настежь дверь каким-то волшебным образом не пропускала его полностью в коридор — там, где я стояла; одичавший, он много раз кидался на дверной проем, тянул ко мне свои страшные лапы — и громко, утробно рычал...

В этом сне я почему-то тоже была как будто привязана к этим дверям.

В том смысле, что вместо того, чтобы захлопнуть дверь и как можно дальше отойти от неё, я почему-то держала дверь открытой, и плакала, умоляя монстра меня не трогать.

Я не помню тот момент, когда захлопнулась эта дверь — то ли этого перехода во сне вообще не было, то ли я его не запомнила. Так или иначе, спустя какое-то время я оказалась перед новой дверью, открыв которую я увидела вчерашнюю девицу. Эта девица, оставаясь по-прежнему обнаженной, танцевала перед моим бывшим мужем.