Хозяйка Севера

Она не хотела предавать меня. Не хотела оставлять меня в лесу, на растерзание одичавшему оборотню. Но это был её долг... не только долг родственницы Германа. Она, как волчица стаи, должна была сделать всё возможное и невозможное, чтобы сохранить свой дом, свою родную стаю.

И хотя даже во сне мне было трудно простить Марианну после всего, что она сделала, тем не менее, какого-то явного раздражения я к этой Марианне уже не испытывала.

— Что с тобой произошло? — спросила я, когда подруга, с трудом освободившись из захвата мужских рук, подошла к открытому дверному проему. — Ты плохо себя чувствуешь?

— Я не могу так, — покачала головой подружка. — Наташа, я не могу так...

— Так — это как? — удивилась я. Я почему-то в этот момент ещё думала, что Марианну гложет её предательство. Но оказалось, что дело было не в этом.

— Мне плохо здесь, Наташа. Очень плохо.

Я вспомнила про то, что Марианна уже переехала в её новую стаю.

— Твой муж обижает тебя? — быстро спросила я, понимая, что именно это могло объяснить странный вид подружки.

— Дима, он... — Марианна набрав в грудь побольше воздуха, не удержалась и заплакала. — Его всё устраивает, понимаешь. Выписал себе породистую девку в жены — и радуется. Ещё бы, Рокотов сумел жениться на сильной волчице, Рокотов успел до первых симптомов сумасшествия. Он грезит детьми — хочет как можно больше...

Марианна вздохнула.

— А я тайком пью таблетки и больше всего на свете боюсь забеременеть.

— Почему? — удивилась я. Хотя... судя по тому, что, а точнее, как говорила о своем муже подруга, вопрос был излишним. Но, повторяюсь, это же был сон, поэтому мне простительно...

—Потому что я не хочу так, по ненастоящему, — всхлипнула девушка. — Мы не слышим друг друга, мы постоянно ругаемся. Между нами нет истинной связи, мы не истинная пара. Что толку в этой брачной метке, если она ничего не дает!

Ах, вот в чем дело...

Тут я могла её успокоить.

— Герман хоть и слышит почти каждую мою мысль, мы с ним тоже ругаемся, — пожала я плечами. — А мы вроде как истинные, если меня, конечно, не обманывают.

— Мы с Рокотовым хотим от жизни совершенно разных вещей! — всхлипнула Марианна.

И вот тут я уже прикусила язык. Потому что, если вспомнить наш разговор с Германом перед сном (этот разговор я хорошо помнила и в своем странном сне), то мы с ним хотели вроде как как раз одного и того же.

Однако, насколько я знала, Марианна вроде никогда не рвалась делать карьеру … или бороться за свою независимость.

— Ты не хочешь быть за ним замужем? — спросила я. — Не хочешь детей?

— Я хочу детей! — всхлипнула она. — И его хочу. Но не так, как сейчас.

— То есть? — растерялась я.

— Я не хочу быть просто женой по уговору, — всхлипнула Марианна. — Понимаешь, Наташа, он не чувствует меня...и это страшно. Мы живем вместе, только потому, что ему это выгодно... и пока это его устраивает. Но что будет, если он одичает... или встретит свою истинную?Я круглыми сутками только и думаю об этом.

Произнеся это, Марианна рухнула на колени как подкошенная — и беззвучно заплакала. Так обычно плачут люди находящиеся в очень большом горе — когда сил издавать звуки уже нет, а слезы всё равно катятся по лицу, а душа всё равно страдает...

— Но ведь не всё же так плохо, да? — зачем-то спросила я. Марианна подняла на меня непонимающий взгляд, и мне пришлось быстро найти ещё какую-нибудь фразу... просто чтобы не показаться глупой.

— Если ты так переживаешь, значит, он тебе не безразличен, — выпалила я быстро.

Подруга замерла.

А затем горько усмехнулась.

И тут я вспомнила, как ещё в прошлом году Марианна как-то раз примчалась ко мне домой (ну, точнее в квартиру Германа) в слезах. Она тогда сильно переживала и даже жаловалась мне, что начинает испытывать что-то к своему жениху, в то время как её Рокотов настоящая бездушная машина.

— Марианна... — выдохнула я с сожалением в голосе. — Мне очень жаль.

Мне на самом деле было жаль. Я не по наслышке знала, что такое оказаться замужем за мужчиной, который тебя не любит.

Нет, мне повезло: Аркадий не бил меня, не вытворял никаких гадостей... наоборот, после того, как он принял решение разойтись со мной, он не выгнал меня на улицу, а дал время нормально устроиться... я не могла жаловаться на него как на человека. Но как на мужа...

Я посмотрела на Марианну — подурневшую, потемневшую, измученную Марианну и вспомнила то, как она выглядела ещё месяц назад: яркая красавица, вслед которой сворачивали головы прохожие...

Нет, я не злорадствовала — я сожалела. Даже несмотря на её предательство, несмотря на то, что она когда-то не пожалела меня, я жалела её...

Помнится, Герман, перед тем как мы заснули, рассказывал мне про теплый дом, который нужен каждому мужику — что ради этого они живут, ради этого они сворачивают горы... Наверное, в чем-то Герман действительно был прав, но в главном он ошибался.

Мы, женщины, не слишком отличаемся от мужчин.

Дело не в мамонте и пещере, не в мускулах и охоте, а в любви... точнее, в её наличие...