Холод и яд

– Лерка? – разорвал он поцелуй, плавно отодвигая девушку от себя и выпрямляясь.

Лерка была полтора метра ростом, худенькая, светловолосая, с широко распахнутыми изумрудно-зелёными глазами, обрамлёнными кукольными ресницами. И сейчас она смотрела на него, задрав голову и недовольно скрестив руки на груди.

– Ты не соскучился, да.

Артём крякнул. Пожалуй, тоска по девушке, которая не особенно стремилась к встречам, – это последнее чувство, посещавшее его тут. Артём улыбнулся и мотнул головой:

– Да нет. Чего ты. Просто не ожидал, что ты любишь театральные эффекты и экстремальные места для свиданий.

Лерка осклабилась, теребя аккуратный локон боб-каре. Артём скользнул взглядом по допросной: такая же серая, как камера, с желтоватыми разводами на потолке, очевидно, после потопа. Модное зеркальное стекло, за которым, наверняка, ведётся запись; камера в правом углу и над его головой. Стол и пара стульев, все ввинченные в голый бетон. «Весёленький интерьерчик», – Артём помассировал затёкшие запястья и засунул руки в карманы трико. Взгляд вернулся к Лерке в жёлтом пуховике с белым мехом, в бирюзовом свитере и заснеженных сапожках.

Артём, наверное, должен был обрадоваться, что к нему пришла девушка, в которую он когда-то влюбился. Но ощутил лишь слабо дрогнувшее ликование: о нём не забыли.

– Артём, – Лерка, очевидно, устав ждать от него телодвижений, прильнула к его груди. – Я так испугалась. Мне когда Витька написал, что тебя арестовали, я прям та-ак испугалась. Я так и знала, что тебя этот придурок Шаховской втянет во что-нибудь. Он такой же, как его отец. Только о себе и думает, тех, кто ему помогает, не ценит. Артём, что случилось? С тобой всё хорошо?

Она выдала эти фразы пулемётной очередью, и половина из этого осталась в сознании одними лишь ощущениями, притом не самыми приятными. Артём качнул головой, отгоняя сомнения и царапающуюся в подсознании теорию заговора, и осторожно погладил Лерку по голове. Волосы, блестящие, мягкие, пересыпались под его пальцами благородной платиной, она шумно сопела, твердя что-то ещё, а Артём отстранённо улыбался, разглядывая своё размытое отражение в бронированном стекле.

Выглядел он непредставительно. В коричневой футболке с пумой, чёрных спортивных штанах, взъерошенный, замученный и с этой глупой улыбкой не то блаженного, не то юродивого. «Н-да уж… А это один день!» – Артём озадаченно взъерошил волосы на затылке. Лерка стукнула его кулачком в грудь:

– Ты меня не слушаешь! Тёма!

– Я Артём, – исправление вырвалось на автомате.

«Тёмой» Артём себя ощущал только с двумя людьми: мамой, для которой он всегда останется маленьким сыночком Тёмочкой, Тёмушкой и Тёмой, и Варькой, которую считал почти что сестрой.

– Да ты достал уже с этим. Мэрская подружка твоя, значит, может тебя звать «Тёма», а девушка – нет?

Лерка вырвалась из его объятий и, сердито скинула пуховик на спинку стула. Артём озадаченно проследил за ней. Лерка, как туго сжатая пружина, двигалась нервно и дёргано, отстукивая толстыми каблуками ботильонов прямо по слуху Артёма.

– Ты сейчас серьёзно?

– Абсолютно, – Лерка крутанулась на каблуках и передёрнула плечами. – К тебе пришла любимая девушка поддержать тебя, а ты при ней вспоминаешь свою мэрскую подружку, которая, упс, почему-то о тебе даже не подумала! А её папа ведь мэ-эр…

Артём рвано вздохнул и скривился, словно не в силах вздохнуть. Слова Лерки больно царапнули душу. Он так много думал сегодня о друзьях, а думали ли о нём они? Или Фил наконец признался Варьке в чувствах по его совету, и они счастливо целовались где-нибудь под фонарём, совершенно забыв о том, что Артём в тюрьме.

– А ты как тут оказалась? – Артём широкими шагами дошёл до стула и бухнулся за него, задумчиво перебирая пальцами по столу, как по клавишам пианино. Из головы всё не шла эта дурацкая музыка родом из детства.

– Просто иногда надо очень-очень-очень хорошо попросить, – Лерка подошла со спины, Артём с трудом скинул напряжение, сковывающее ледяными обручами и поднял голову.

Пальцы продолжали настукивать назойливый ритм, а Лера поглаживала его по голове, нахваливая не то себя и своё желание увидеться с ним, не то папочку, который всё так здорово и ловко провернул и даже денег не пожалел на свидание с Артёмом. На слове «деньги» в сознании вдруг на максимум включилась мелодийка, совершенно не подходящая ни по темпу, ни по настроению под этот день, но настойчиво соскальзывавшая с пальцев.

«Парарарурам-парарарурам-парара-рару-рару-рару-рару-рам… – пальцы остановились. – И как же там дальше, а?»

Артём пошёл с начала. Тарабанил и тарабанил, вновь и вновь, каждый раз врезаясь в это пискляво звенящее «рам». На четвёртый раз несчастное «рам» обратилось в грохот. Лера взгромоздилась на стол, видимо, считая, что так Артём её точно услышит. Решительный хлопок холодной ладони обжёг кожу, и постукивание прекратилось. Артём поднял глаза, улыбнулся и на всякий случай кивнул.

– Почему ты меня не слушаешь? – ногти больно впились в ещё не зажившую ладонь, кажется, с какой-то костяшки даже содрали корочку.