Хань-вынь-ци Мын. Китайская Грамматика, сочиненная монахом Иакинфом

Такъ и языкъ Китайскій. Въ отдаленнйшія времена, когда варварство тяготло надъ раздленнымъ Китаемъ, нсколько мудрецовъ опредлили число, рядъ и порядокъ идей и предметовъ, и придумали для нихъ знаки. Это были собственно гіероглифы, (принимая сіе слово, какъ символъ предметовъ, a не священное письмо, что означалось y Египтянъ словомъ гіероглифъ), и вс они грубо изображали даже подобіе самыхъ предметовъ, причемъ незримыя идеи выражались подобіемъ видимыхъ. Начертанія сіи потомъ измнялись, принимали свой характеръ, и окончательно перешли въ собраніе чертъ. Прибавками знаковъ стали изображать грамматическія отношенія одного предмета къ другому. Вс новыя идеи и предметы были приложеніемъ къ первоначальнымъ, и наконецъ составилась такимъ образомъ система письменъ, которыя не суть буквы, не суть гіероглифы. Въ нихъ, въ словар этихъ начертаніи заключаются вс идеи, вс прдметы, вс грамматическія отношенія, и они на вки неизм 23;нны образуютъ письменный языкъ, который употребляется литераторами и во всхъ общественныхъ сношеніяхъ, и котораго не пойметъ Китаецъ, если онъ ему не учился. Разумется, и нашей азбук надобно учиться, во разница въ томъ, что выучившись ей, мы можемъ все читать и понимать, a ученіе Китайскихъ письменъ соединено съ изученіемъ самыхъ идей, и потому при немъ надобно изучать идеи, и тогда только Китаецъ будетъ умть читать и понимать, когда онъ разуметъ связь и сущность идей написаннаго. Изученіе письменъ составляетъ посл сего изученіе философскаго, или ученаго, такъ сказать, языка, который совершенно разнится отъ простонароднаго, или разговорнаго. Самые знаки, или письмена, восходятъ къ основнымъ и труднйшимъ, по степени содержанія сочиненій, раздляясь на древнйшіе, позднйшіе, главные, сложные, прибавочные, и произношеніе ихъ опредлено и неизмнно въ Кита, хотя письмена съ ихъ идеями составляютъ между тмъ всеобщій язык всего Китайскаго міра, такъ, что произнося ихъ различно, ученый Кореецъ, Японецъ, Сіанецъ, Кохинхинецъ, не зная произношенія Китайскаго, поймутъ совершенно все, что имъ напишутъ. Это можно уразумть отчасти изъ нашихъ цыфръ: напишите Арабскими цыфрами 22, и Русскій скажетъ двадцать два, Французъ vingldeux, Итальянецъ venti due, Англичанинъ twenty two; они не поймутъ звуковъ, но поймутъ идею. Такимъ образомъ Китайцы осуществили y себя вполн мысль всеобщаго философическаго языка, которая приходила въ голову столь многимъ Европейскимъ ученымъ. Пояснимъ еще примромъ сказанное нами, что только ученіе доводить Китайца до познанія его языка письменнаго, или мандаринскаго, какъ назвали его миссіонеры: простолюдинъ нашъ, читая философскую книгу, не понимаетъ ее; переводя съ иностраннаго, мы иногда не знаемъ, какою формою Русскихъ звуковъ должно выразить то, или другое слово; кто не учился математик, тотъ не пойметъ книги съ математическими формулами. Но разница въ подобномъ незнаніи y Китайцевъ съ нами та, что тамъ нтъ произвола: даютъ читать, научивши сперва понимать; ведутъ отъ нисшаго къ высшему; власть и законъ установляютъ порядокъ ученія; съ нимъ соединяется общественная іерархія чиновъ и званій, такъ, что высшій чиновникъ гражданскій (отъ военныхъ ученія не требуется) непремнно долженъ знать боле нисшаго, и рангу, примрно, маіора не дадутъ знать боле полковника, a капитану боле ранга маіора. Дарованію открытъ полный путь; оно при ученіи ведетъ къ чинамъ и величію, и министръ Китайскій есть ученйшій Китаецъ, ибо ему извстно то, чего не знаетъ никто изъ стоящихъ ниже его, a простолюдинъ, кром того, что если бы онъ взялся за книгу высшую, нс пойметъ ее, но и длается преступникомъ, если не прошелъ порядкомъ письменной, или лучше сказать, ученой іерархіи, не выдерживалъ постоянно экзаменовъ, и не получалъ степеней, посл чего, постепенно открывается ему доступъ и на приличное по ученію его званіе въ обществ. Отсюда религіозное благоговніе Китайца къ письменамъ, ученое уравненіе, похожее на Индйскія касты, неизмнная письменная іерархія. Слдственно, на Китайскомъ письменномъ язык основанъ и держится весь политическій и общественный бытъ Китая, и явна ошибка Европейцовъ, говорящихъ, будто вся Китайская мудрость состоитъ въ изученіи азбуки, и что эта азбука состоитъ изъ опредленныхъ, ничего боле недопускающихъ знаковъ. Здсь ошибка въ томъ, что въ этой азбук , если угодно, включена вся мудрость, вс знанія Китайца; выучившій ее вполн изучилъ всю энциклопедію, а прибавки и идеи совершенно допускаются, во только идутъ отъ власти и закона, находящихся въ рукахъ самыхъ ученйшихъ людей Китая.