Хамелеонша

Она снова улыбнулась, решив, что доброта – качество, достойное похвалы, и принялась пересказывать события, случившиеся за время моего безмятежного сна в окружении нарциссов. Дита с молоком вернулась как раз в тот момент, когда Бланка досказывала про переполох, вызванный накануне леди Алиной – фрейлиной, способной передавать эмоции и призванной поддерживать в королеве хорошее настроение.

– …а потом куница запрыгнула ей на колени, и леди Алина так расстроилась из-за испачканного подола, что стала плакать, а вслед за ней и остальные, потому что никак не могли её успокоить.

– Даже матрона Рогнеда?

– Она выла громче всех! А королева, рыдая, велела выставить бедняжку Алину из комнаты. Полы в рабочей комнате напрочь отсырели, клянусь! Удивительно, как вы не проснулись, такой шум стоял!

Мы переглянулись и одновременно прыснули со смеху. А дружить в принципе не так уж и сложно…

Дита звучно поставила чашку на поднос, и мы с Бланкой поспешно приняли более строгий и приличный вид. Молоко было отвратительным: жирное, чуть тёплое, с липнущей к губам пенкой. Или сытые всегда столь избалованы?

– Вам, наверное, пора в рабочую комнату, Ваше Высочество. Вы и так потратили на меня время.

– Ах нет, сегодня все на ярмарке. Слышите шум за окном? Большинство торговцев прибыли ещё вчера.

Я прислушалась и уловила гвалт – по всей видимости, в переднем дворе – из-за которого прорывались звуки музыки, разбавляемые неразборчивыми выкриками.

– И долго она продлится?

– До конца дня. Его Величество недавно отбыли туда.

Что-то в её тоне заставило меня произнести:

– Вы, верно, тоже хотите пойти?

Светло-карие глаза вспыхнули, но тут же потухли, рука машинально потянулась к Финику.

– Вы ещё не совсем оправились, лучше я останусь при вас.

– Я прекрасно себя чувствую. Хотите, пойдём вместе? – сорвалось с языка, прежде чем я успела подвязать к нему разум.

– Вы уверены? – обрадовалась Бланка.

Я медленно пожала плечами.

– Спать я в любом случае больше не собираюсь и должна найти брата. А он скорее всего тоже там, в свите Его Величества.

Она просветлела.

– Тогда допивайте молоко, и Дита поможет вам одеться. Или желаете чего-нибудь ещё?

– Да… – я оторвала губы от кружки, – вы можете заставить эту сойку замолчать?

* * *

Бланка не преувеличивала, когда сказала, что на ярмарке собрались все. На площадке у колодца во внешнем дворе вишенке негде было упасть.

Реяли вывески с намалёванными товарами, жонглёр ходил на руках, другой предлагал публике за один денье набросить пять колец на установленный под хитрым углом шест, чтобы выиграть отрез камлота[50]. Нищий усердно выставлял на обозрение струпья, отворачиваясь, чтобы расковырять их гвоздём. Мелкие монеты оставлял на земле, дабы никто не забыл, зачем он здесь сидит, а посолидней поскорее совал за щёку, отчего рожу перекашивало, и жалости к нему прибавлялось ещё на пару монет. Пахло пивом, пирожками и жареной селёдкой, исполняющей скворчащий танец в масле на огромных прокопчённых сковородах, установленных на таганах.

Фрейлины, как осы арбузную корку, облепили лотки с тканями и женскими штучками, вроде шиньонов, помады для волос, шпилек, ручных зеркал, средств для отбеливания кожи и смягчения голоса. А так, выставлялось всего понемножку, как принято на таких мелких стихийных ярмарках: гимпы[51], ножи с узорной рукоятью, сёдла, бахрома и кайма на платье, нитки, бусы, пергамент, игральные кости, целебные травы и чудодейственные мази, излечивающие всё, начиная со свища и заканчивая тугоумием.

Среди шедших навстречу я заметила Гвельфу. Она шла под ручку с тем самым громилой-стражником, любящим обходиться без простыней. На шее служанки болтались дешёвые квадратные бусы, которые та то и дело смущённо теребила.

– Вон ваш брат!

Бланка встала на цыпочки, указывая направление. Там свита Годфрика развлекалась метанием ножей в деревянный щит, и Людо в их числе. Дита незаметно одёрнула принцессу и сделала шёпотом внушение. Бланка повинилась для вида, а сама продолжала нетерпеливо стрелять глазами в ту сторону из-под полуопущенных ресниц.

Я уже десять раз пожалела, что предложила пойти вместе. С одной стороны, из дружбы с Бланкой можно извлечь выгоду, но с другой – слишком сближаться и узнавать её не хотелось. До приезда в замок ненавидеть принцессу было легче. Вообще всё было легче. Когда за именами, которые мы с Людо шептали в своей ежевечерней молитве-проклятии, стоял лишь звук, а не люди из плоти и крови. Брат прав: надо подогревать в себе злость. Даже если порой это совсем непросто… Ненавидеть Бланку было непросто. Презирать – да: за тихий голос, робость, раздражающую мягкость, проявляющуюся в каждом слове, движении, взгляде. Но не ненавидеть.

Мы принялись лавировать и протискиваться сквозь труднопроходимую чащу тел, но на полдороге к Людо я заметила знакомый плащ возле женской палатки.

– Присматриваете шиньон?

Тесий обернулся и, приставив ладонь козырьком от солнца, широко улыбнулся. Глаза в окружении лучиков морщинок казались синими-синими.