Хамелеонша

Небо слезилось мириадами звёзд, мир дышал тишиной и покоем. Благость разлилась повсюду, не достав только до меня: на душе скребли кошки, хоть и удалось сегодня сбежать. Потому что внутри где-то знала – не удалось. Ещё никому не удавалось сбежать от себя.

33

– Ваше Высочество, ваш ведь?

Служанка втиснулась в башенную комнату с утра пораньше смущённо, бочком.

Бодуэн поднял голову от свитка, поглядел на ношу, которую та держала бережно, точно дитя, и кивнул на стул.

– Положи туда.

Забавляясь, смотрел, как она аккуратно укладывает плащ, расправляет складки, отряхивает мех…

– Где был?

Девушка зарделась вконец.

– На статуе… той, что подле трапезной: голый, и с дубиной. Им… им срам евойный прикрыли.

Сказала и быстренько глазки опустила, будто испугавшись собственной смелости. Только глазки эти нет-нет да поигрывали шельмовски.

– Ясно, ступай.

Девушка поклонилась и исчезла за дверью, кинув последний смешливый взгляд.

Бодуэн посмотрел на плащ, хмыкнул и вернулся к документу.

* * *

После ночи в саду я была готова к чему угодно… только не к тому, что Бодуэн вдруг оставит в покое. Весь остаток недели мы если и встречались, то случайно. Это и встречами-то нельзя был назвать: то на мессе поверх голов, то в галерее, где он был среди лордов, а я в толпе фрейлин, то во дворе, когда он отлучался куда-то на лодке. А он теперь почти каждый день куда-то отлучался, приучив меня по одним лишь интонациям собачьего лая отслеживать его перемещения. Он даже трапезы теперь пропускал. Про меня и вовсе, казалось, забыл. По крайней мере ни разу я не поймала на себе его взгляд, как то бывало раньше.

Сперва я напряглась, ожидая подвоха, затем возликовала и наконец испытала досаду, которую не могла объяснить даже себе. Всё ведь с виду было хорошо, и оставалось лишь дождаться Людо и ответа ювелира…

Вечерами тех дней, когда он ездил куда-то на лодке, я взяла в привычку спускаться к каналу и подолгу смотреть на воду, представляя, как сматываю нить, другой конец которой привязан к его лодке. Сматываю, подтягивая её всё ближе к замку… Но едва заслышав плеск и суету в переднем дворе, уходила к себе, не дожидаясь подъёма решётки.

А ночами меня по-прежнему ждал Гость. Сны о нём не прекратились, хоть я и не понимала почему, ведь живой настоящий Бодуэн вот он, рядом. Тем не менее еженощно я приходила в трофейную нашего бывшего замка. А однажды я оказалась там не девочкой, а нынешней собой, причём прекрасно всё помня.

Когда я вошла, Гость сидел на шкуре напротив камина, трепля за ухом устроившуюся у него на колене Никс.

Обернувшись на шум, приложил палец к губам.

– Опять ты здесь! Почему не уйдёшь? Почему не хочешь оставить меня в покое?!

– Ты сама приводишь меня сюда, Хамелеонша.

– Неправда! Уходи, выметайся из моего сна!

Рванув дверь, я выбежала наружу и едва не ослепла от брызнувшего в глаза жара камина.

– Убедилась? – хохотнул Гость, взирая на меня снизу вверх своими белыми очами.

Не поверив, я выбегала снова и снова, пытаясь попасть хоть куда-то, кроме трофейной, но раз за разом оказывалась подле камина. Наконец, выбившись из сил, плюхнулась рядом с Гостем на шкуру.

Запустила руку в шерсть Никс, чувствуя, как много её остаётся в пальцах. Осторожно потрогала нос, коснулась тяжко дышащего бока – эту зиму она вряд ли переживёт… Наткнувшись на чужие пальцы, отдёрнула руку. Наши с Гостем взгляды встретились, и в руке его сам собой оказался золотой мяч, ловя зеркальными боками тени и наши искажённые лица. Он приподнял брови, и сердце пропустило удар. Схватив мяч, я швырнула его в угли и не дыша наблюдала, как из каменного колпака стекает столб огня, на ходу отливаясь в лапу с дрожащими от жара чешуйками, как она с шорохом впечатывается в угли и как гранёный коготь отправляет его назад, приглашая в игру…

В остальном же это была до странного обычная неделя. По сути, всё, что от меня требовалось, это есть, спать, гулять да вышивать. Даже королева оставила меня в покое, видимо, решив мужественно взять на себя супружеский долг. В первые день-два я ещё размышляла, какие варианты, кроме алмаза, могли бы приблизить нас с Людо к цели, но ничего другого в голову не шло, и я смирилась с тем, что остаётся просто ждать. Я даже Зои и Альбрехта навестила. Он вырезал мне гребень, не принять который значило бы его обидеть. А мне ведь это не с руки… К тому же как ни старалась я невзлюбить подарок, как и всё во владениях Скальгердов, гребень был мне к лицу… И надевая его на прогулку, я старалась не думать о том, какой была бы реакция Людо, если бы он его увидел. Он бы точно этого не одобрил. Как и всю неделю.

Ещё от безделья я продолжала делать ванночки с молоком, а после того, как Дита на прогулке заметила мои искусанные губы и одолжила настойку полыни, стала мазать их каждый вечер. Горечь была такая, что першило в горле, зато не было искушения слизнуть. В какой-то момент показалось, будто я и впрямь леди Лорелея Грасье, живущая в этом замке и не знающая большей заботы, как дождаться брата из темницы.