Хамелеонша

Кровь бросилась в лицо, стуча в ушах, к коленям поднялась горячая дрожь.

Потерев шершавый камень, я осторожно, на полдюйма, выглянула. Бодуэн стоял, заложив руки за спину и глядя на Бланку сверху вниз с непроницаемым лицом.

– Купцы уже побывали у тебя?

– Да, привезли столько всего: ткани, и пояски, и ароматическую воду, и… – Она принялась путано перечислять, но вскоре сбилась и, вдруг встав на цыпочки, обвила его шею руками и звонко чмокнула в щеку. – Спасибо, дядя!

Бодуэн окаменел, и я почти ощутила, как напряглись его мышцы. Мгновение он не шевелился, а потом раздражённо оглядел коридор, словно желая убедиться, что никто не стал свидетелем неуместного проявления родственных чувств, и снял с себя её руки.

– Я рад, – сухо бросил он куда-то поверх её головы и продолжил путь, так и не заметив меня.

Бланка осталась смотреть ему вслед, как-то вмиг потускнев и осунувшись. Когда его шаги стихли, я подошла и встала рядом. Она вздрогнула, словно успела позабыть обо мне.

– Дядя, понимаете, он не любит, когда я… и… я сама виновата, – пробормотала она.

Неожиданно для себя я вдруг чуть сжала её руку.

– Вы правы, Ваше Высочество: там, наверху, было весело.

Она подняла глаза и чуть улыбнулась…

* * *

Рука расправила следующий свиток.

– Это всё? – удивлённо вскинул брови регент.

Тесий только плечами пожал.

– Видать, принцесса боялась затруднить казну.

– Королеве бы побольше таких страхов, – заметил патрон, ставя подпись в конце перечня из трёх свитков.

– Ещё вот там, – указал Тесий на остаток на четвёртом.

– Женщины что, правда всё это носят?

– Вам лучше знать.

Принц усмехнулся и вернулся к самому короткому списку. Кинул его на стол.

– Это никуда не годится. В приданое принцессе напёрсток и кольцо. Так даже в сказках не бывает. Встреться до ужина с купцами и выбери всё, что положено: ткани на смены платьев, украшения, благовония. Возьми Мод… – Он осёкся и потёр глаза ладонью. – Возьми кого-нибудь из дам, пускай помогут.

– Слушаюсь, Ваше Высочество.

– Столько всего, столько всего… – к чему-то пробормотал патрон.

– Простите, Ваше Высочество?

– Неважно, – отмахнулся тот.

Тесий аккуратно собрал свитки.

– Тесий…

– Да?

– Я подумал… – регент откинулся на стуле и покрутил перо, – ты мог бы выбрать что-то и для леди Лорелеи, от себя – то, что сам посчитаешь нужным. Потом просто впишешь.

– Благодарю, я уже выбрал.

Патрон скользнул взглядом по свиткам.

– Но я не видел…

– Этого здесь и нет. Если у вас всё, могу я идти?

– Да… да, конечно, ступай.

Тесий двинулся к выходу.

– Тесий?

– Да, Ваше Высочество?

– Нет, так, ничего…

Тесий поклонился и вышел, бесшумно притворив дверь.

32

Весь день замок жужжал, как потревоженный улей. У фрейлин только и разговоров было, что о купцах да обновках.

Вечером гостей усадили за почётный стол, рядом с королевской семьёй. Развлекал всех жонглёр с козой, танцевавшей на задних ногах. Она поворачивалась под хлопки, звеня бубенцами на посеребрённых рогах.

Я со всеми глядела представление, кормя под столом вульписа и дожидаясь, когда королева встанет, и фрейлинам тоже дозволено будет уйти. А она как назло тянула, как тянулись слюни со рта захмелевшего рыцаря справа.

И во мне росло раздражение: на этот пьяный шум, на козий звон бубенцов, но больше всего – на невозможность немедля покинуть зал, слишком тесный, оттого что приходилось делить его с регентом. Казалось, все мои силы уходили на то, чтоб не видеть его. Спасал лишь вульпис, отвлекая просьбами о добавке. И я тянулась к столу, выбирая для него куски повкуснее.

А коза все кружилась и звенела, и этот звон раз за разом бил по ушам.

Наконец её сменила обезьяна по кличке Заноза. Порывшись в жонглёрском мешке, она нацепила тряпки важной дамы и принялась изображать встречу с тайным кавалером. Все так и катились со смеху, глядя, как она строит глазки пажам и тянет губы трубкой, как для поцелуя, а потом она же размахивала ножом, изображая мужа в гневе.

– А сейчас, – объявил жонглёр, – заключительный номер! В честь наших прекрасных дам.

Ряды прекрасных дам оживились.

– Это яйцо Солнечной птицы, – показал он сверкнувший предмет. – Сулит богатство и сохраняет молодость. Заноза отдаст его одной из дам – той, что поражает всех своей красотой!

И хотя «яйцо» до подозрительного напоминало выкрашенный золотой краской каштан, все с интересом наблюдали за забавой.

– Прекраснейшей из дам! – повторил жонглёр, вручая его обезьяне.

Все взгляды сошлись на Занозе. Едва ли хоть одна мартышка до неё обладала такой властью. И едва ли хоть одна так цинично ею пренебрегла: усевшись на пол, та принялась колотить яйцо о плиты. Лавки затряслись от смеха.

– Это ж кто кого дрессирует? – крикнул какой-то остряк.

– С женой ты так же управляешься? – вторил ему другой.

– Да она ему заместо жены!

Покраснев от досады, жонглёр отвесил мартышке тумака. А она вдруг принялась скакать вокруг него, то подпуская ближе, то отпрыгивая – будто дразнясь. Бедняга сыпал бранью, но поймать строптивицу не мог. Та не поддавалась, как не поддавалась попыткам дам подманить её блестящим камушком или соблазнительным фруктом.