Кентерберийские рассказы

Как подметили многие исследователи, сюжет истории последовательно иллюстрирует аллегорические толкования имени героини. Это прежде всего символизируемое белой лилией целомудрие, которое Цецилия сберегает, вступив в брак и убедив своего мужа, юного и пылкого Валерьяна, хранить чистоту. Целомудрие героини вскоре же приносит и «созревший плод посева». Крещение один за другим принимают ее муж, его брат Тибурций и корникулярий Максим. Такая деятельность Цецилии соответствует второму толкованию ее имени — «дорога для слепых». Символизируемое же Лией «рвение», с самого начала свойственное героине, окончательно торжествует в ее диспуте с языческим префектом Алмахием, считающим себя философом, но не видящим света истины. Отказываясь поклониться статуе Юпитера, Цецилия восклицает:

Поражены, должно быть, слепотой
Твои глаза. Тому, кто видит, — ясно,
Что это камень, камень лишь простой, —
Беспомощный, недвижный и безгласный,
А для тебя он божество, несчастный!
Слепец, к нему рукою прикоснись
И в том, что это камень, убедись.

Финал же рассказа, повествующий об обратившей многих предсмертной проповеди Цецилии, чей дом вскоре стал сохранившимся «и поныне» храмом, где люди продолжают молиться Богу, соответствует еще одной аллегорической этимологии — «небо народа».

Вопреки всем земным законам природы Цецилия остается невредимой в огне раскаленной бани, и меч палача не убивает ее — она живет еще три дня, истекая кровью, но продолжая проповедь. Это завершающее историю чудо как бы окончательно подтверждает истинную реальность мира «горней чистоты», которому героиня отдала всю себя с самого начала.

«Рассказ Второй Монахини» — последняя история, в центре которой стоит женщина. Он как бы подводит итог женской темы книги, соотнося Цецилию с героинями уже знакомых читателю историй. Подобно Эмилии из «Рассказа Рыцаря», Цецилия — чиста и целомудренна, что в обоих случаях символизирует цветок лилии. Обе девушки, повинуясь авторитету старших, соглашаются вступить в брак, но только Цецилия сохраняет чистоту и после свадьбы. Как Констанца и Гризельда, Цецилия — тоже сильная личность, которая сохраняет присутствие духа в момент тяжких испытаний, но в отличие от них, она вовсе не является пассивной жертвой обстоятельств. Кроме того, она еще и прекрасный оратор, наделенный даром проповедника. Как и Алисон из Бата, она отважный полемист, бесстрашно доказывающий свою правоту, хотя суть диспутов, который ведут обе героини, не имеет ничего общего между собой, и Цецилии нет нужды применять силу. Ее слово само по себе имеет силу и власть. Как и Разумница, она убеждает мужа последовать своему совету, сразу же обнаруживая свое «главенство» в семье. Однако, в отличие от предыдущих рассказов, все эти свойства героини подчинены характерному для жития религиозному началу. А оно в свою очередь трансформирует и представление о браке и семейных отношениях, как бы ставя точку в «брачной» дискуссии книги. Цецилия являет свое «главенство» лишь в начале истории, до того, как Валерьян принял крещение. В дальнейшем же этот вопрос отпадает сам собой, поскольку оба супруга подчиняют свою волю воле Бога. Он для них и есть единственный безусловный авторитет, направляющий не только их семейные отношения, но и руководящий всей их жизнью.

Чосер, разумеется, прекрасно понимал, что путь монашеского целомудрия, а тем более мученичества за веру — не для всех. Об этом, как мы помним, говорила еще Алисон из Бата. Но по мере приближения к концу книги и к конечной точке паломничества — мощам Фомы Беккета — духовный план бытия постепенно начал занимать все более важное место в книге, как бы исподволь готовя «Рассказ Священника» и финальное «Отречение» автора.

«Рассказ Слуги Каноника», следующий сразу же за «Рассказом Второй Монахини», связан с ним по принципу контраста. Каноник и его Слуга совершенно неожиданно присоединяются к паломникам — ни того, ни другого не было в «Общем Прологе». Они ничего не знают о соревновании рассказчиков и своим вторжением, казалось бы, нарушают игру, затеянную Трактирщиком. Однако длинный «исповедальный» пролог Слуги и его история прекрасно вписываются в общую схему повествования, сатирически обыгрывая взгляды, противоположные высокому идеализму Монахини.

Сам рассказ делится на три части. Это «Пролог», где появляются скачущие на взмыленных лошадях Каноник, который, судя по его одежде, принадлежит к ордену августинианцев, и его разговорчивый Слуга. Здесь происходит завязка действия. Слуга, в начале хвастающийся, что его ученый хозяин благодаря искусству алхимии может «устлать» всю дорогу до Кентербери «чистейшим золотом иль серебром», затем под натиском вопросов Трактирщика признает, что Каноник — всего лишь неудачник, который соблазняет «дурней» легкой наживой, но на самом деле не может добиться желаемой цели: