Каждый час ранит, последний убивает

Он увидел, что у меня разбито лицо, увидел, что я плачу, и стал задавать вопросы. Всхлипывая, я сказал, что меня избили и украли все вещи.

– Почему ты не защищался, Изри?

– Я пытался, папа. Пытался. Но они были старше.

– Хватит реветь, как девчонка!

Я хотел, чтобы он меня обнял. Чтобы успокоил, ободрил. Мне так это было нужно…

Вместо этого он сказал, что не может пустить дело на самотек, а то я превращусь в тряпку. Взял кожаный ремень из шкафа в прихожей и долго меня бил, методично, без единой эмоции. Его взгляд ничего не выражал. Порой в его глазах проскальзывали ненависть, сумасшествие, ярость и отчаяние. Но в тот вечер в них не было ничего.

Он бил меня, пока я не потерял сознание. Когда я очнулся, то понял, что он запер меня в старом сарае за домом. Мрачном месте, полном пауков и пыли. Отец раздел меня и привязал к верстаку. Сначала мне было жарко от побоев. Но скоро я начал дрожать и стучать зубами.

Я слышал, как мама просила меня выпустить. А отец отвечал, что сделает из меня мужчину.

Я провел в сарае всю ночь. Даркави, наверное, пил, как обычно, но Межда не пришла, чтобы меня освободить, не пришла меня успокоить. Пробежала крыса, понюхала мои ноги и убежала.

Мне было страшно и одиноко, ночь казалась бесконечной.

С той поры страх и одиночество меня не отпускают.

Сегодня я смотрю на Таму и вижу, кем я стал.

Во что превратил меня отец.

Я смотрю на Таму и говорю себе, что Даркави виноват не во всем. Что думать обратное было бы проще. Проще и спокойнее…

Я смотрю на Таму и надеюсь, что ее вера в меня сможет помочь мне снова начать себя уважать. Что ее любовь придаст мне сил, что я стану мужчиной. Настоящим мужчиной.

Который не будет каждую секунду бояться потерять все, что у него есть.

78

Когда Васила смотрит на меня, сердце мое успокаивается. Когда ее руки, познавшие тяжелый труд и холод, гладят меня по щеке, мои раны затягиваются. Когда она своим грубоватым голосом рассказывает о моей родине, о которой я ничего не знаю, мои страхи улетучиваются. Когда она улыбается тому, что я говорю, жизнь мне кажется прекрасной.

Простой и прекрасной, как Васила.

Вчера Изри приготовил мне сюрприз. Он собрал чемоданы и после завтрака сказал: «Едем!» Я сразу поняла, что мы проведем несколько дней у бабушки, и меня охватила легкость. В машине я положила голову ему на плечо и руку на колено.

Июнь наступил как-то слишком быстро. Засушливое лето вершит свои законы на юге Франции. Изри нежен и очень внимателен. Он помирился с Маню, они снова начали работать вместе. Он расслаблен, весел и влюблен. Он такой, каким мне нравится.

У меня на лице еще не совсем прошли следы от его последнего приступа ярости, но я притворяюсь, что ничего не случилось. Каждое утро я смотрю на себя в зеркало и не замечаю их, как будто их нет.

Во второй половине дня мы с Изри долго гуляли в лесу около фермы. Вечером я чувствую усталость, но эта усталость приятная.

Изри курит во дворе, а мы с Василой сидим у камина. Днем на улице жарко, но вечера здесь прохладные. И еще я люблю смотреть на языки пламени, поэтому Васила согласилась растопить печь.

– Что у тебя с лицом? – тихо спрашивает она.

Она дотрагивается до небольшого синяка на виске, который никак не проходит.

– Ничего особенного, – говорю я. – Упала, ударилась головой…

Васила смотрит на меня с нежностью.

– Я знаю, что это Из сделал, – отвечает она. – Он поднял на тебя руку, верно?

Врать ей я не могу, поэтому предпочитаю промолчать.

– Он не виноват. В общем, он неплохой мальчик…

– Я знаю. И не обижаюсь на него.

– Я с ним поговорю.

– Нет! Пожалуйста, не надо! Если он узнает, что я вам рассказала, то…

– Не беспокойся, девочка моя. Ничего не скажу.

Изри возвращается и садится с нами. Берет меня за руку и целует.

– Когда у нас будет собственный дом, – говорит он, – я закажу камин…

– Правда? – отвечаю я с улыбкой. – Вот будет здорово!

Потом мы обнимаем джедду и поднимаемся в комнату. Спать еще не хочется. Просто ужасно хочется остаться наедине. Прижаться друг к другу, раствориться друг в друге.

* * *

Неделя у Василы была прекрасна… Изри был спокойным, улыбчивым, расслабленным. Красивым, как никогда.

Перед отъездом я увидела, что он положил на стол бабушке большую пачку денег, пока ее не было в комнате. Думаю, она обнаружит ее после того, как мы уедем, и позвонит Изри, чтобы его отругать. И поблагодарить. Потому что деньги ей, конечно, пригодятся.

Мы вернулись в Монпелье, и Изри сразу пригласил домой друзей. Я сделала разные закуски и получила гору комплиментов. Пришел, конечно, Маню, а еще Грег и несколько других ребят, которых я не знаю. Некоторые – с подружками, девочками постарше меня, похожими на проституток.

Еще пришел один скромный господин, мэтр Мишель Тармони. Адвокат Изри и Маню. Он ужасно долго мне объяснял, что помогает им вести дела. Я не знала, что адвокаты этим занимаются. Я думала, что они сидят в зале заседаний, набрасывают на плечи черную мантию и красивыми словами и жестами защищают интересы своих клиентов.

Тармони не может не знать, чем занимаются Из и Маню, чтобы заработать столько денег. Однако он их защищает.