Ката

– Колпачок для вечеринки… Я другого не нашла. Но мне показалось, Йоуну это подойдет. – Она зажала Йоуну челюсть, стиснула ему щеки, крикнула: «Доброе утро!», а потом принялась расстегивать ему рубашку.

– Подожди, – сказала Ката, забирая у нее фотоаппарат. – Я должна отснять один кадр. – И она сфотографировала, как он лежит на песке на спине.

Затем они общими усилиями стащили с него рубашку, брюки и белье, оставив в одних носках.

– Маловат у этой твари инструмент, – сказала Соулей, заглянув ему между ног. – А все же просто уму непостижимо, сколько от таких бывает вреда.

Ката хихикнула, дрожа от холода, и надела на него колпачок. В конце концов, Соулей достала из ниоткуда губную помаду и написала у него на лбу «ПОТРАХУН».

– Ну, вот, теперь начнется, – сказала она, взяв фотоаппарат.

Ката присела возле головы Йоуна, выставила одно колено и оперлась на него рукой: она видела такую позу у охотников, которые хвастаются своей добычей. Соулей отщелкала несколько кадров, они поменялись, и Ката сняла Соулей около Йоуна. Затем они вновь подняли его на ноги. Его глаза открылись, и он смотрел вокруг себя все таким же растерянным взором – наверное, как Вала, когда ее по очереди насиловали те трое.

– Подержи-ка мне его, – сказал Ката и сделала несколько шагов назад.

– Что ты хочешь сделать?

– То, что ты сказала мне сделать… Хочу увидеть, как он упадет.

Ката закрыла глаза, сосредоточила внимание на своей голове, затем на груди, и так вниз до живота. Она почувствовала, как там клубится злость, круг за кругом, и позволила ее потоку увлечь себя, ощутила ее жар и то, как она без конца извергается, отравляя все тело, дала потоку донести себя до конца – и сжала кулак.

Затем открыла глаза, подошла к Йоуну и засветила кулаком ему в лицо. Он упал на спину в песок, а Ката рванулась к нему, и принялась осыпать его лицо ударами, пока не перестала вообще что-либо ощущать. Перед глазами у нее плыли серые точки, ей было трудно вдыхать воздух. Она потеряла равновесие и шлепнулась на песок – и неподвижно лежала на спине, пока не восстановила дыхание, после чего перевернулась, вскочила и ушла.

Над приливной полосой она присела на бугорок, а через миг к ней подсела и Соулей. Они передавали друг другу бутылку, курили и смотрели, как начинается прилив.

– С ним все нормально? – спросила Ката после долгого молчания.

– Тебе не должно быть стыдно; отличные побои получились! А фотоаппарат я повесила ему на шею.

– Не знаю, как это вообще возможно…

– Что?

«Думать о сексе с кем-нибудь, кто находится в таком состоянии: просто лежит, и всё. Совсем беззащитный, потерянный… Не пойму».

– Хорошо… А если б понимала, мне пришлось бы тебя убить.

Они расхохотались, и Кате стало немного легче. Луна выглядывала из-за горной гряды на Снайфетльснесе[31], воздух приобрел белесый оттенок, и море подступило ближе к куче на песке.

– Ну хватит, – в конце концов, сказала Ката и встала. Они подошли к этой куче, оттащили ее дальше от воды, а потом уехали в город.

Обычная женщина

37

Первым, что она увидела, когда очнулась, был пожилой мужчина на соседней скамейке. Он лежал и храпел, на нем были плавки и зеленая рубашка-поло. На груди у него лежала раскрытая книжка в мягкой обложке с изображением окровавленного кулака.

Ката села и потянулась. По правую руку высилась серая бетонная громадина, где она никогда не видела ни единого человека. Она не была точно уверена, но всегда считала, что эти трибуны у открытого бассейна построили для чемпионата Скандинавских стран по плаванию: сооружение вмещало добрую тысячу зрителей, и хотя уже много десятилетий на эти места никто не садился, его можно было считать удачным памятником оптимизму исландцев.

От ближайшего к ней бортика бассейна оттолкнулась девочка-подросток в красном бикини и поплыла вдаль на спине: медленно, словно растягивая удовольствие.

Ката встала и взглянула на часы у дальнего конца бассейна.

Пять минут.

Она вынула из сумки пакетик фруктового сока и села у дверей, ведущих в сауну. Несмотря на радостную солнечную погоду, народу в бассейне было мало, но ведь пора отпусков заканчивалась, уже настал сентябрь.

Четыре минуты.

Ката встала, подошла к бортику и кинула взгляд на трибуны. Тень от козырька крыши пересекала ряды зрительских мест наискосок. Посередине трибун была табличка, которую Ката не могла прочитать. Вроде бы там было написано «Осторожно; те, кто здесь сидит, предназначены для просмотра, а не наоборот» – или что-то в таком же духе.

Накануне на кассе в супермаркете «Хагкёйп» Кате на глаза попалась обложка глянцевого журнала, на которой был представлен Бьёртн в качестве бывшего «индивидуального тренера знаменитостей». А сейчас для него разработали «приложение», на которое желающие могли оформить подписку и по желанию обрастать мышцами или сбрасывать их под его руководством, только его присутствие было исключительно «мысленным».

Три минуты.