Карсак. Том 2 (3)

книги. Затем, примерно в то же время, когда зародилась кол-

лекция «Рэйон фантастик», я завершил свой третий роман,

«Пришельцы ниоткуда». Я предложил его — он был принят

и издан. У меня даже попросили еще один. Тогда я вернулся

к рукописи «Робинзонов» и создал из нее роман, сильно от-

личавшийся, как мне кажется, от изначального варианта. Эта

книга, из всех мною написанных, имела наибольший успех.

Она была переведена на испанский, итальянский, румынский,

болгарский и русский. В России ее публикация обернулась

настоящим триумфом. Там, за железным занавесом, этот ро-

ман очень нравится читателям.

— Многие «фанаты» научной фантастики вообще полага-

ют, что вы — будем называть вещи своими именами — при-

держиваетесь «левацких» взглядов.

— Если меня и привлекает некоторая «левизна», то скорее

советская, нежели французская, так как у русских «левизна»

соответствует некоей концепции, с помощью которой можно

управлять Вселенной, не будучи игрушкой в ее руках, в то

время как «левизна» французская стремится исключительно

к «комфорту». Индивидуалист ли я? Да, и в довольно-таки

значительной мере. Я бы даже определил себя как своего

рода анархиста. Мой принцип таков: не сокрушай других,

но и не позволяй другим сокрушать себя. Человек — он для

меня превыше всего.

— Есть ли для вас в области научной фантастики, так

сказать, «духовные наставники»?

— Большое влияние на меня оказали двое: Уэллс и Рони.

Но никаких «духовных наставников», как вы их называете,

469

у меня нету. Не люблю кому-либо подражать. Уэллс и Рони

стоят на недосягаемой высоте для многих авторов, пишущих

в жанре научной фантастики; к тому же, они настоящие рома-

нисты, что является редкостью в этой области. Нравится мне

и Баржавель, но его произведения преисполнены слишком

уж примитивного идеализма. Для его персонажей счастье

заключается единственно в том, чтобы вернуться на Землю!

Есть еще одна книга Эрнеста Перошона, которую я обожаю:

«Буйные люди»; в ней имеются просто-таки гениальные ги-

потезы. Не стоит забывать и американцев: среди них, наряду

с Артуром Кларком, мой любимый писатель — Пол Андер-

сон. Но их я люблю читать не в переводах, а исключительно

в оригинале. Что мне в них особенно нравится, так это то,

что при написании романов они пользуются всевозможными

статистическими данными.

— А сами вы в данный момент что-либо пишете?

— Нет, в данный момент у меня нет на это времени…

Обычно я работаю по вечерам. Пишу страниц по десять

за вечер. Но зачастую я приостанавливаю написание кни-

ги. Иногда корплю сразу над несколькими. Так, к примеру,

«Пришельцы ниоткуда» сначала представляли собой рассказ

об установлении контакта между землянами и инопланетя-

нами. Затем я продолжил писать и придумал роман. Обычно

я пишу книги вокруг какой-нибудь общей идеи, но даю волю

воображению: результат порой изумляет меня самого! Сейчас

у меня готовятся три романа. Первый находится на семнад-

цатой странице, второй — на двадцать пятой или тридцатой.

Третий и вовсе пока лишь набросок… Один из этих романов

будет называться «Ветер Кормора». Кормор — так назывался

один из городов в книге «Наша родина — космос», продол-

жением которого и является этот роман. Но на сей раз на

одну из планет попадает обитатель космоса. Мне нравятся

вестерны, поэтому на этой планете у меня живут скотоводы.

Таким образом я совмещу вестерн с научной фантастикой!

Вторая книга будет называться «Другая Земля», и в ней пой-

дет речь о Параллельной Вселенной. Это будет почти что

иллюстративный роман — ведь, согласитесь, у истоков раз-

вития цивилизации вполне могли стоять не хлебопашцы,

а охотники. Вот и на Земле моего романа цивилизация бе-

470

рет начало от охотничьих племен, что определенно вызовет

раздражение у тех моих коллег, которые утверждают, что

цивилизация могла зародиться лишь от земледелия. Как по

мне, так это вовсе не обязательно. Третий роман представля-

ет собой смешение «фэнтези» и научной фантастики. В нем

есть персонажи, обладающие магическими способностями, —

этакие джеки вэнсы. Действие этого романа происходит на

планете, «вернувшейся» в Средневековье, а главный герой

чем-то похож на Робина Гуда.

— Почему вы вообще стали писать научную фантастику?

— Потому что это меня забавляет! Конечно, когда у меня

«готовится» книга, я излагаю в ней свои взгляды на самые

различные проблемы… Но прежде всего я рассказываю исто-

рию. Мне всегда это нравилось — рассказывать истории. Даже

когда я был совсем еще ребенком… Уже тогда меня привле-

кало все необычное, причем в гораздо большей степени, не-

жели фантастика. И мне всегда нравились Поль д’Ивуа и Луи

Буссенар, Морис Шампань и некоторые другие писатели.

— Быть может, и Рене Тевенен?

— И он тоже! «Охотник на людей» — один из величайших

романов о сверхчеловеке, какие когда-либо были написаны.

Читая эту книгу, вы буквально-таки чувствуете, как вас ох-

ватывает леденящий ужас! Нравится мне и Жозе Мозелли:

«Конец Иллы» был первым научно-фантастическим произве-

дением, которое я прочел в журнале «Наука и путешествия».

— Что вы думаете о научной фантастике в кинематографе?