Карсак. Том 2 (3)

Линия на экране уже выпрямлялась. Нам оставалось толь-

ко ждать. Ускорение было слишком сложным процессом, что-

бы можно было доверить его человеческим рукам, поэтому

все команды подавали великолепные машины, непогреши-

мые точнейшие роботы. Тем не менее мы просидели в зале

292

управления до самого вечера, наблюдая, как стрелка орби-

тальной скорости медленно ползет по циферблату, прибавляя

новые и новые метры в секунду. Пройдет еще немало меся-

цев, прежде чем диаметр Солнца начнет зримо уменьшаться.

Впервые за долгие годы, если не считать пребывания на

Венере и коротких дней отпуска, я мог наконец свободно

вздохнуть и подумать о своих делах. Прежде всего, я с го-

ловой ушел в изучение кельбиковского анализа, потому что

не мог вынести, чтобы какой-то новый раздел математики

оставался для меня недоступным. Это оказалось делом нелег-

ким, и мне неоднократно приходилось обращаться за разъ-

яснениями к самому Кельбику. Он был совсем еще молодым

человеком, высоким и стройным, и в жизни имел только две

настоящие страсти — математику и планеризм. Довольно бы-

стро между нами завязалась тесная дружба, тем более тесная,

что до сих пор только я да Хани сумели проникнуть в этот

созданный им новый мир. Он разработал особенную систему

символов, позволявшую человеку одновременно запоминать

любое количество переменных величин. При использовании

кельбиковского анализа знаменитая «задача трех тел» вы-

глядела на удивление простой.

Иногда к нам присоединялась Рения. Хотя она и не пы-

талась постичь кельбиковский анализ — скорее из-за отсут-

ствия интереса, как мне кажется, нежели из неспособности

его понять, — она быстро подружилась с Кельбиком, причем

до такой степени, что иногда я даже ревновал ее к нему.

Первое, о чем попросил меня Кельбик, — это отменить

запрет на планерные полеты. Такое решение было принято

в самом начале великих работ, и вовсе не из аскетизма —

наоборот, всевозможные развлечения только поощрялись,

поскольку приносили пользу, — а потому, что в окрестностях

городов бесчисленные грузовые космолеты уже не придер-

живались заранее намеченных маршрутов и представляли

смертельную опасность для планеристов. Когда геокосмосы

были построены, транспортные космолеты вернулись на свои

линии, однако запрет так и остался в силе — его просто за-

были отменить.

У меня не было случая научиться управлять планером, но

Кельбик рассказывал об этом благородном спорте так живо,

293

так увлекательно, что я и сам загорелся. Совет разрешил по-

леты, однако обязал применять все необходимые меры предо-

сторожности. Единственным, кто выступил против, оказался

новый властитель людей Гелин. «Для фаталистов это прекрас-

ная возможность отыграться», — говорил он. Будущее пока-

зало, что в какой-то мере он был прав. Тем не менее, так как

основная работа уже была закончена, закон все же отменили.

И вот я начал учиться управлять планером. Моим ин-

структором стал сам Кельбик, и вскоре я познал неведомую

доселе радость свободного парения. Оно ничем не походило

на полеты в аппаратах с космомагнетическими двигателями:

тут не было ни стремительных подъемов в атмосферу, ни

сумасшедшей скорости, ни видов проносящейся под тобою

Земли. Наоборот, это скорее напоминало беспечный полет

птицы, с медленной сменой пейзажей, равнин, холмов, долин

и рек. А как передать наслаждение полетом над вершинами

гор, радость борьбы с нисходящими воздушными потоками,

величественными ястребиными подъемами по спирали или

ленивыми, плавными спусками к земле!

Отныне по нескольку раз в неделю мы втроем — Кель-

бик, Рения и я –отправлялись в свободный полет, каждый

на своем планере. Мне пришлось заказать себе один для

личного пользования, однако в нем я не чувствовал полно-

го удовлетворения.

Мне казалось, что он более тяжелый и неповоротливый,

чем учебный, но я объяснял все своей неопытностью и, скры-

вая уязвленное самолюбие, старался выжать из своего аппа-

рата все что можно.

Однажды мы спокойно парили над обширным заповед-

ником. Метеостанции пообещали постоянный ветер, и мы

действительно легко удалились на 450 километров к югу от

Хури-Хольдэ. Без труда преодолели горы, которые вы на-

зываете Атласскими. Вдалеке стадо слонов купалось в реке

Кераль (в ваши дни ее не существует), которая следует прак-

тически тем же руслом, что и ваша марокканская река Драа,

но берет начало из внутреннего моря Кхама. Кельбик ушел

вперед, Рения держалась слева от меня. Далеко позади нас

в небе медленно кружились другие планеристы.

Внезапно Кельбик вызвал меня по радио:

294

— Хорк, видишь те планеры, прямо перед нами?

— Да, а что?

— Они не из Хури-Хольдэ. На такое расстояние от базы

могли залететь только Камак, Атуар или Селина. Однако же

я точно знаю, что сегодня они в небо не поднимались. И мы

слишком далеко от Акелиоры, чтобы это мог быть кто-то

из планеристов.

— А нас-то это как касается?

— А так, что я не прочь бы узнать, за счет чего эти пла-

неры летят так быстро, а главное — против ветра?

Три черные точки действительно росли на глазах, и тем не

менее, когда стало возможным различить их силуэты, я без-

ошибочно признал в них силуэты безмоторных самолетов,