Карл Либкнехт

Сколько ни твердили о «трезвом спокойствии» эти предатели, именно ими все больше овладевала «болезненная нервозность». Они не могли не почувствовать, какой удар нанес им всем на Потсдамской площади Карл Либкнехт 1 мая 1916 г.

Обстановка сложилась так, что 1 мая 1916 г. героический «солдат» Карл Либкнехт был виден с Потсдамской площади рабочему классу всего мира, солдатам-фронтовикам на всех полях бойни, угнетенному и измученному человечеству всей Европы.

Конечно, легко могло случиться, что пуля настигла бы Карла Либкнехта уже в 1916. г. на Потсдамской площади. Это было бы величайшим несчастьем для мирового пролетариата. Но подстрелить Либкнехта в момент ареста на площади «они» не решились, ибо свидетелей из числа рабочих на площади и вокруг нее присутствовало слишком много. В самой же тюрьме «они» также не решились еще убивать такого всемирно-известного человека, как Либкнехт. Сначала правительство пыталось пойти по той же дорожке, по какой пошел с.-д. депутат Ландсберг в рейхстаге. Оно стало изображать демонстрацию на Потсдамской площади как малозначущий эпизод, в котором принимало участие якобы всего несколько сот человек. И вот первый бой, который должен был выдержать Карл Либкнехт в самой тюрьме, был бой за то, чтобы установить, так сказать официально, действительные размеры демонстрации.

«Описание майской демонстрации в донесении полиции достойно Фуше и Штибера, — пишет Либкнехт в заявлении, направленном им в суд берлинской королевской комендатуры. — Истина искажена в нем даже больше, чем в отчетах иностранных газет, которые мне удалось добыть. В демонстрации оказывается участвовало только «несколько сот» человек — по «точным» данным рейхстага, человек 200—да и то по большей части женщин и подростков! Через площадь проходило несколько сот солдат, «невидимому», с намерением задержаться; однако ж, всего демонстрантов было только 200 человек! И с этими двумя сотнями человек, «по большей части женщин и подростков», сильный наряд полиции вместе с военными патрулями не могут справиться в течение двух-трех часов! Возникает необходимость на несколько часов оцепить площадь. Демонстранты разделяются на три процессии. Итого выходит на каждую процессию по 60 человек!»

Так высмеивает Либкнехт официальную версию.

На деле в демонстрации участвовало, по меньшей мере, 10 тысяч человек.

Либкнехт знал, — и в этом он не ошибался, — что первомайская 1916 г. демонстрация против войны на Потсдамской площади получает первостепенное историческое значение. Вот почему он прежде всего старался о том, чтобы было установлено действительное число ее участников и зафиксирована вся вообще конкретная обстановка демонстрации. В «Письмах Спартака», в бернской газете интернационалистского направления («Berner Tagwacht») и в заявлении Карла Либкнехта в суд комендатуры фактическая сторона демонстрации была описана со всей подробностью. Всем своим дальнейшим поведением Либкнехт позаботился о том, чтобы с достаточной полнотой было установлено и ее великое политическое значение.

Да и слишком много живых свидетелей собственными глазами наблюдали события на Потсдамской площади первого мая 1916 г. Ведь и самое место демонстрации было выбрано не случайно. Либкнехт и его друзья выбрали Потсдамскую площадь как крупнейшую артерию города, как место, находящееся поблизости к зданиям рейхстага и ландтага. Народу кругом было много. Через несколько часов после самих событий десятки тысяч людей из уст в уста передавали о случившемся — одни с симпатией, другие с проклятиями. Попытки правительства изобразить демонстрацию как малозначущий эпизод вызвали недоумение даже у многих противников Либкнехта. Во всяком случае, то, чего не доделал Либкнехт на площади, он доделал в тюрьме. Знамя, поднятое на демонстрации, не было свернуто и в каменном мешке, куда упрятали великого знаменосца.

— Главный враг находится в собственной стране. И этот враг — «своя» буржуазия, «свой» империализм. — Эту «формулу» Либкнехт употребил в листке 1915 г.

Эту превосходную формулу Либкнехт скоро перечеканил в прямой призыв:

— Поверните свое оружие против своих классовых врагов внутри страны! — Эти слова ему удалось незадолго до его ареста прокричать из зала рейхстага рабочим и солдатам всех стран через головы империалистов. В первую минуту рейхстаг онемел от «негодования», когда раздались эти слова Либкнехта. А затем депутаты зарычали, как собаки. Особенно «выходили из себя» вожди социал-демократии.

Но тут уж поистине подтвердилось, что «слово не воробей»… Простые, но и великие слова были сказаны с такой трибуны, откуда хорошо слышно.