Карл Либкнехт

«Именно теперь получает еще большее значение, чем в начале войны, тот лозунг, с которым обратилась к народам наша партия осенью 1914 года: превращение империалистской войны в гражданскую войну за социализм. Карл Либкнехт, осужденный на каторгу, присоединился к этому лозунгу, когда сказал с трибуны рейхстага: обратите оружие против своих классовых врагов внутри страны». Так писал В. И. Ленин в статье «Поворот в мировой политике».

— Главный враг — в собственной стране!

— Поверните штыки против собственных угнетателей!

С этими лозунгами переступил Либкнехт порог каторжной тюрьмы.

* * *

Карла Либкнехта, в буквальном смысле слова, физической силой оторвали от рабочей массы. Раньше, чем посадить его в тюрьму, пришлось насильно вырвать его из братских рядов берлинских рабочих, вышедших вместе с ним на Потсдамскую площадь.

Но вот Либкнехт посажен. Рейхстаг лишил его депутатской неприкосновенности. Ближайших друзей его арестовали. Теперь Либкнехт сидит за семью замками в подследственной тюрьме. Там с ним обходятся хуже, чем с преступником, совершившим самое тяжкое уголовное преступление. Днем и ночью камера его охраняется специальным нарядом из надзирателей и шпионов. Рядом с тюрьмой постоянно дежурят (Спрятанные в укромном месте конные и пешие отряды полиции.

Казалось бы, что может сделать при таких условиях один человек, попавший в лапы вооруженных до зубов врагов, засаженный в каменный мешок и изолированный от всего мира? Карл Либкнехт доказал, что — очень многое! Из обвиняемого он на следующий же день обратился в обвинителя, да еще какого страстного грозного обвинителя! Не только во время «суда», — о нем речь будет особо — но, — и во время следствия он забросал империалистов и социал-шовинистов таким количеством обвинительного материала, едкой критики, злых реплик, ядовитых эпиграмм, метких насмешек и издевательств, что следователям оставалось только беситься от злобы.

Несмотря на всю строгость режима, Либкнехту удается установить сношения с волей, обеспечить себе доставку газет и других нужных материалов. Каждый день отправляет он судебным следователям новые заявления, представляющие собою целые статьи и обвинительные речи. С первой же минуты после того, как щелкнул за ним замок его тюремной клетки, он ставит себе задачу не оправдываться, не стараться облегчить свою вину, а продолжать наступать на врага, призывать все громы на его голову, обрушивать на него новые разоблачительные материалы, бить империалистов и их слуг по голове, не давая им ни отдыха ни срока. Каждый номер газеты, каждая военная сводка, каждое сообщение из рабочих кварталов, каждое заседание рейхстага, каждая новая книжка, каждая новая речь Вильгельма и его министров, его слуг, его «социал-демократов», — все это является материалом для почти ежедневных «заявлений» Либкнехта следственным властям. Карл Либкнехт точно издает в своей клетке ежедневную газету пролетарских интернационалистов. И какими-то неисповедимыми путями эти либкнехтовские документы через глухие стены тюрьмы, через все многочисленные решотки пробивают себе дорогу на волю к рабочим, к братьям по классу, рождая там горячий энтузиазм, великую гордость за своего передового бойца.

«Следствие» продолжалось два месяца. 28 июня 1916 г. Либкнехта судили и приговорили «только» к двум с половиной годам строгого тюремного заключения. Военный прокурор остался недоволен приговором и перенес дело в новую инстанцию. Прокурора поддержало все буржуазное «общественное мнение», включая писак из «Форвертса». 23 августа Либкнехта судили во второй раз и на этот раз приговорили к четырем годам и одному месяцу арестантских отделений и лишению гражданских прав. В октябре приговор окончательно вошел в силу.

Буржуазия до сих пор не может простить правительству Вильгельма II «слабости», якобы проявленной в отношении Карла Либкнехта. Либкнехта, — считают иные буржуа, — надо 'было немедленно расстрелять, а не создавать ему новую популярность через судебный процесс. «Во Франции Клемансо в аналогичных случаях не останавливался перед смертными казнями», ропщет еще в 1925 г. Вольфганг Брейтгаупт, один из буржуазных историков германской революции. «Государственная необходимость требовала немедленной образцовой расправы. Вместо этого оппозиции дали возможность изобразить государственное преступление Либкнехта как акт политического героизма. Судебный процесс состоялся только через несколько недель и был поставлен так, что народ смотрел на Либкнехта только как на политического еретика. Осудить Либкнехта только на четыре года тюрьмы было второй громадной ошибкой. Либкнехту этим создали ореол мученика. Благодаря этому он стал примером в глазах других революционеров» (Wolfgang Breithaupt «Volksvergiftung» 1914–1918», S. 47). На самом деле у правительства Вильгельма II решимости для расправы с «внутренним врагом», конечно, было достаточно. Если оно не расстреляло Либкнехта, то потому, что от такой расправы ожидало для себя еще более худых последствий, чем от «мягкого» приговора.