КАРЬЕРА

— Джерри? — хрипло переспросил я.

— Угу, Джерри. А теперь, прежде чем распрощаемся, хочу, чтобы ты кое-что уяснил. Если надеешься выкрутиться, обратившись в полицию, то сильно ошибаешься. Сам же

засветишься как виновный в убийстве первой степени.

Конечно, можешь рассчитывать и на другой вариант —

например, захочешь рвануть в бега. Ну так вот, свалишь —

можешь не сомневаться, полиции станет известно: ты —

подозреваемый номер один. И к завтрашнему утру

федералы тебя разыщут.

Так что не делай лишних движений, будь умницей и

возвращайся на хату к Джерри. И на твоем месте я бы

поторопился, потому что твой кореш просил передать: не

вернешься до полуночи — сольет тебя копам. У тебя чуть

меньше трех часов, чтобы вернуться на Манхэттен, так что

на твоем месте я нигде не стал бы задерживаться, чтобы

пропустить стаканчик. Понял? Я кивнул.

— Вопросы есть? Качаю головой.

— Рад слышать. А теперь нам осталось кое-что сделать по

хозяйству. Мы с корешом как следует прочистим тачку во

всех местах, до которых только могли дотронуться. И

конечно, если ты попытаешься уехать прежде, чем мы

закончим уборку...

— Я не буду пытаться уехать.

— Знаешь, а ты мне всё больше и больше нравишься.

— Польщен, — пробормотал я.

— Ну, сиди тихо, мы быстро.

С этими словами оба бандита вышли из машины, достали

носовые платки и со знанием дела протёрли каждую пядь

поверхности. Процедура заняла не больше пяти минут.

Я сидел на месте, по спине стекал холодный пот, пальцы

вцепились в руль. Только так мог сдержаться. Закончив

работу, Первый Громила знаком приказал опустить стекло:

— Ну вот, настала пора сказать «ауфидерзейн». И помни: как только уедем, ты ждешь пять минут и только потом

едешь обратно к вокзалу. Поверь, если попытаешься

слинять раньше, то мы узнаем. Было чисто приятно

работать с тобой, братан.

Я смотрел, как убийцы прошли сто ярдов до своего

автомобиля. Машина была припаркована достаточно далеко

от «БМВ», возле черного, как ночь, участка дороги, так что

я не мог распознать ни марку, ни отличительных примет.

Уезжая, гангстеры не включали фары и огни, пока не

завернули за угол и не скрылись из вида, чтобы не дать

разглядеть номера. Подобная методичность пугала,

поскольку означала, что и убийство Петерсона, и моя роль в

его гибели были просчитаны заранее.

Я прождал за рулем, ошалело уставившись на приборную

панель, пять минут, и внезапно мне стало плохо. Как раз

когда я выбрался с водительского сидения и, отойдя на

заплетающихся ногах, рухнул на колени, из горла вылился

поток рвоты. Тошнило чуть ли не до судорог.

Меня подставили, назначили на роль козла отпущения. И

руководителем заговора был Джерри.

«Вся гребаная встреча и есть угроза!» — крикнул мне

Петерсон в ресторане.

Но я совсем не угрожал ему словесно. Напротив, ужин

должен был стать первой ступенью к примирению. Так с

какой стати Петерсон принялся вести себя, словно я

собирался зажать его руки в паль-цедробилку? Если только

Шуберт не предупредил: я стану разговаривать с ним

серьезно и потребую...

Чего?

«Передай Джерри, что мои условия не изменились. Две

сотни штук вперед и восемь процентов со всех

последующих операций. Иначе... ну, скажем так: знание —

сила».

Что такого знал Петерсон, чтобы утверждать, будто

обладает пресловутой «властью»? Настолько страшной для

Джерри, что тот столкнул Петерсона под поезд?

Предположим, Тед просек, что за фондом стоит Баллентайн,

— но разве это достаточный повод, чтобы убить человека?

Не были ли связаны с убийством потребованные Тедом

двести штук?

«Вы еще обо мне услышите. И ты, и Джерри, и этот мистер

Долбаная-Птица-Высокого-Полета... Дело в единственном

законе жизни. Все узнают. Вопрос времени...»

Заключительная фраза, последние слова врага, снова и

снова звучали в ушах. Совершено убийство. Полиция станет

разыскивать подозреваемого. А я, разумеется, окажусь как

раз тем, кого ищут: все улики, все до одной, указывают на

меня...

Необходимо разобраться.

Можно убежать. Но если я скроюсь, Джерри сдаст меня

копам с потрохами. И потом, для побега требуются

подготовка, наличные, время — а время явно не на моей

стороне. То есть если я не вернусь в квартиру Джерри

через...

Смотрю на часы. Пятиминутный срок закончился. Сейчас

21.15. Учитывая то, как тщательно планировалось убийство

Петерсона, я не сомневаюсь: если не вернусь к полуночи, Джерри выполнит угрозу и сдаст меня полиции.

А потому я встал с колен, вернулся в машину и за пять

нервных минут доехал до вокзала в Оулд-Гринвиче.

Машину поставил в дальний угол паркинга. Подолом

рубашки обтер руль, дверную ручку и всё, к чему еще мог

прикасаться. Затем швырнул ключ в канализацию и сел на

поезд, возвращавшийся в город в 21.27.

Вагон оказался почти пустым, кроме меня — только двое

пассажиров. Соседи посматривали с интересом —

наверняка заметили выбившуюся из брюк рубаху, помятый

костюм, следы рвоты на губах и отпечатавшийся на лице

страх. Когда я сел на скамью в глубине вагона, зашел

кондуктор и объявил:

— Похоже, впереди случилась авария, так что мы пока

никуда не поедем.

Я напрягся, думая, заметил ли кто-нибудь мое волнение.

— А вы знаете, что случилось? — спросил один из

пассажиров.