Калимба. Запертые. Эксперимент вышел из-под контроля

Небритый Сергей Аркадьевич в засаленном халате второй час сидел в столовой и ждал возвращения Маши. В последние дни он плохо себя чувствовал: температура не спадала, его мучили понос и боли в спине, не мылся почти неделю.

Старик услышал, как хлопнула входная дверь, и торопливо выехал в холл.

Маша скинула шубу и туфли на тонкой шпильке и прошла на кухню, не взглянув на мужа. Старик, быстро перебирая колесами, поспешил за ней.

– Что он сказал? Не молчи!

Маша достала из винного шкафа бутылку белого вина, наполнила бокал до краев и выпила. Налила второй. Сергей Аркадьевич терпеливо ждал. После третьего бокала Маша направилась в гостиную и упала на диван.

– Все плохо? – не выдержал Сергей Аркадьевич. – Ему время нужно, чтобы наличные вывести? Сколько? Неделю, две?

Маша поболтала в бокале вино, подняла на мужа глаза.

– Ты почему не помылся, а? Воняет, как от бомжа. Где Тамара? Я велела ей вымыть тебя!

Сергей Аркадьевич виновато сложил руки на коленях:

– Тамара рассчиталась. Ты ей второй месяц не платишь. Она с меня расписку взяла.

– Сволочь неблагодарная.

Снова наступила тишина. Сергей Аркадьевич начал терять терпение.

– Ты мне скажешь…

– Ничего! – прервала его криком Маша. – Ничего они не дадут!

Сергей Аркадьевич смутился:

– Как же это?

– Всё, нет у тебя в этом городе друзей. И не было никогда. Забудь, нас по миру пустили! – Маша резко поставила на столик бокал, расплескав содержимое.

– Они мне почти шесть миллионов должны…

– Нету! Ничего у тебя нету! Всё.

Маша неожиданно громко рассмеялась:

– Что мне теперь делать, а? На что жить? Ты понимаешь, в какое ты меня положение поставил?

Сергей Аркадьевич потерянно посмотрел на жену и произнес осипшим голосом:

– Я тебя в положение поставил?

– Все деньги спустили. На лекарства, на операции. На физиотерапию бесконечную! А толку-то?! Ленивая скотина! Хотел бы встать – каждый день бы занимался. Сволочь. Мне тридцать семь уже! Ты об этом подумал?!

Маша зарыдала. Но это была лишь минутная слабость. Она вытерла слезы, поправила макияж. Сергей Аркадьевич подъехал ближе:

– Машенька, все хорошо будет. Все наладится. Мы что-нибудь придумаем. Я завтра сам к ним поеду.

Маша расхохоталась:

– Поедет он! Кому ты нужен? Они соболезнования передали! Это все, что они готовы тебе предложить. Твои друзья до гроба.

Маша достала из сумочки какие-то бумаги и положила перед Сергеем Аркадьевичем.

– Это что?

– Дарственная. На дом, на машину.

Сергей Аркадьевич быстро пролистал документы:

– Не может быть и речи. Я не подпишу.

– У тебя пенсия и инвалидность. А это почти полмиллиона в год. Я на эти копейки не претендую. Подберем тебе дом престарелых. Трехразовое питание, прогулки по субботам, лото. Всё как у людей. Поживешь еще.

Маша подошла к окну.

– А не подпишешь, я тебе рот залеплю и во двор выкачу, – спокойно добавила она, – водой из ведра оболью и на ночь оставлю. А ночью минус два. А что? Ты сам дом в глуши выбрал, чтобы никто глаза не мозолил.

Маша посмотрела на старика.

– А всем скажу, от инфаркта помер, никто разбираться не будет. Моя воля, я б тебя голыми руками удавила. За все, что я пережила в этом году. Грех на душу брать не хочется. Не чужие люди все-таки, Сереж. Давай, бери ручку, пока не передумала.

Сергей Аркадьевич хорошо знал свою жену и понимал, что она не шутит.

Он взял ручку и подписал дарственную витиеватой подписью солидного человека.

IV

44 часа с начала эксперимента

Катя лежала в углу на старом матрасе, свернувшись калачиком. Услышала шаги и гул мужских голосов. Поднялась, подошла к решетчатому окошку на двери.

По туннелю шли Рома, Нурлан, Платон и Андрей, вооруженные самодельными инструментами.

– Щас мы им устроим день независимости, сука! – произнес Рома. – Если надо будет, я туннель до Монголии пророю, так они меня выбесили, твари.

Проходя мимо Катиной камеры, Рома шарахнул по железной двери ножкой от кровати. Катя вздрогнула и скрылась в глубине своей темницы.

Андрей задержался у Катиной камеры и, дождавшись, когда остальные зайдут в комнату охраны, протянул через окно бутылку воды.

Катя взяла воду, жадно глотнула:

– С… спасибо большое.

Сделав несколько больших глотков, посмотрела на Андрея:

– Наташу я не убивала, а мой папа давно умер в тюрьме, болел долго. Вы мне не верите?

У Кати перехватило дыхание. Андрею было жаль ее.

– Катя, не важно, верим мы тебе или нет. Отпустить тебя мы не можем. Когда выберемся, тебя заберут отсюда. Обещаю. Постарайся успокоиться.

Катя крепко сжала дрожащими пальцами стальные прутья.

Рома, Нурлан и Платон ковыряли саморезами стену. Платон, по обыкновению, халтурил, но энтузиазм изображал отлично.

Стена покрылась дырами, острый конец самореза цеплял край и отламывал крупные куски штукатурки.

– Ну как, получается? – поинтересовался Андрей, войдя в тесную комнату.

– Работает! Пошла жара, – ответил Рома, демонстрируя очередной удар.

Все старались бить в одно место, расширяя проход. В комнате было тесно и душно, пыль стояла столбом, но на это никто не обращал внимания.

V

45 часов с начала эксперимента