Калека, Дева, Старец и Дитя

— Мастер? — повторила я глухо. — Того, что он стал Калекой, ему недостаточно? Он отрёкся от клана и имени, это я понимаю, но отречься от сущности?.. Разве такое возможно?

— С его родословной, думаю, нет ничего невозможного, — без особой гордости за «ученика» ответил Эвер. — И для тебя тоже, если учесть, что вы близнецы по сущности. Поэтому, прошу, одумайся.

Он вынес меня из дома наружу и торопливо направился к реке.

Солнце безразлично освещало обгоревшие деревья, вытоптанные цветочные поляны, разорённые жилища. Старец оглядывался по сторонам, стараясь не попадаться никому на глаза, обходя отрубленные части тел и вырванные мифями куски мяса. Дев нигде не было видно. Ни одной.

— То, что ты делаешь, — подал голос Эвер, — это уже побег, а я — твой пособник. Так позволь сделать это как положено. Ты знаешь, как отсюда выбраться, а я вынесу тебя.

— Вон туда, — указала я на границу нашего мира, где бурный поток срывался вниз водопадом. — Дальше.

Старцу явно не нравился наш маршрут, хотя это был единственный возможный выход. И для него тоже, вопреки его мнению.

— Ты заслуживаешь смерти, — сказала я, но без угрозы. — В прошлом тебя убили бы просто за то, что ты ступил на эту землю. Ты же участвовал в этой бойне, ты их союзник, ты пал даже ниже Калек, ведь тебя это вообще не должно было касаться.

— Да, ты права. У меня были причины поступить так, но я не стану оправдываться, наоборот — я признаю свою вину. Я каюсь. Именно поэтому я обязан помочь тебе. Я хочу помочь, ничего больше. Слышишь? Ты должна выжить. Хотя бы ради того, чтобы отомстить.

— Отомстить? — переспросила я. — Именно за этим сюда и пришёл Калека. Замкнутый круг.

— Ладно, не отомстить, — исправился Старец. — Но если ты захочешь его остановить? Ты ведь не думаешь, что он остепенится после того, что сделал? Или после того, что сделаешь ты? Наоборот, он решит повысить планку: поквитаться уже не с женщинами, а со всем Внешним миром.

Нет, конечно, он не остепенится. Но я не смогу его остановить. Я могу сопротивляться чему угодно, но только не Чили.

— Не смей обвинять меня или чего-то требовать, — проговорила я. — Всё это случилось из-за тебя. Думаешь, ты заслужишь искупление? Этот грех тебе никогда не искупить, но если бы ты хотел, если бы пытался, то подчинялся бы мне добровольно и молча.

Старец продолжал идти, повторяя, что я «не должна, нахрен, так поступать», пока его бормотание не заглушил рёв потока. Бешеная сила с лёгкостью крушила камни. Трудно представить, что она сделает с Девой.

— Пожалуйста, не заставляй меня! — крикнул Старец. Его руки дрожали от напряжения. — Ты называешь меня убийцей, а ведь я ни одну Деву не тронул! Но если ты сейчас…

Я собиралась его перебить, но меня опередили.

— Эвер! Старец, эй! — Метрах в десяти от нас стоял один из Калек, крича: — Ты не туда её несёшь! Во дворец! — Он указал в сторону. — Во дворец, слышишь? Они зачем-то мастеру понадобились! Пошевеливайся!

— Поставь меня, — приказала я и, когда Старец подчинился, решила признаться: — Я хочу убить тебя. Ты заслуживаешь этого, видят боги, и мне хватило бы на это всего секунды. Но это ведь будет выгодно Датэ. Он и сам захочет с тобой расправиться. Трудно представить, насколько жестоко, ведь он пришёл сюда карать именно за предательство…

— Она жива? — как последний придурок крикнул Калека, наблюдающий за нами, но Старец не обратил на него внимания.

— Ориентируясь по красным клёнам, ты сможешь выйти к святилищу, — повторила я те самые слова, которые мне сказали однажды перед казнью. — Тропы здесь запутанны, но если ты вернёшься к дому, то с лёгкостью найдёшь нужную. Убегай. Спасайся. Не останавливаясь, пока не доберёшься до святилища. И не переживай ты так, я умею плавать. Чили научил меня

Но Старец уже не мог оценить шутку, потому что рванул обратно к жилищу Мяты. А его приятель, поняв, что дело неладно, — к Дворцу. Куда бы кто ни шёл, я шагнула в противоположную ото всех сторону, и течение сбило меня с ног.

Свет и жар сменился темнотой и холодом речного потока…

Глава 36

Если бы Датэ захотел искупаться в крови всех Дев, ему бы понадобилось озеро, а не лунные купальни дворца. В тот день даже чистейшая из рек окрасилась в алый. Грязная вода окружала меня, липла к коже, въедаясь тошнотворным запахом.

Я поднесла руку к груди, к уже по-настоящему растерзанному сердцу. Провела пальцами по коже, ища след и не находя вопреки боли. Я открыла глаза, но вокруг едва ли стало светлее. С моей руки капала кровь, я была ей вся покрыта, она окружала меня, но раны… раны не было.

Что произошло?