Калека, Дева, Старец и Дитя

Только теперь я поняла, почему Илай советовал мне оставить прошлое в прошлом. Глядя на Датэ, я снова хотела обо всём забыть. Тогда как он хотел мне всё напомнить в мельчайших подробностях.

— Собираешься снова изнасиловать меня в луже крови? — спросила я. — Пока твои головорезы убивают женщин и разоряют город?

Он не стал разубеждать меня, лишь уточнил:

— Мужчин они убивают тоже. Не подумай что я женоненавистник какой. Даже в моей армии нашлось место девушке.

— Ями? Ты ей просто манипулировал.

— Она так не считала. Для неё это было проявлением любви, при том, что я был к ней абсолютно безразличен. — Это очевидно, если взглянуть на него. Её смерть его ни капли не расстроила. — Но я любил мать. И я безумно люблю тебя.

Я ничего не почувствовала, услышав эти слова.

— Ты отрекся от матери, когда уничтожил клан, который она оберегала. А от меня ты отрёкся намного раньше. Или тебе тоже «память отшибло»? Ты бросил меня и дал понять, что не будешь об этом сожалеть. — Я не кричала, хотя в прошлом, представься мне такой случай, я бы рвала и метала. — На протяжении всего времени Скорби, я считала, что ты был прав. Я соответствовала твоим оскорблениям. Я была ничтожной, бесполезной, я так запустила себя, что была отвратительна сама себе. Мне не хотелось жить. Я была потрясена твоей жестокостью, тем, как сильно ты можешь ненавидеть. Я думала, что на большее зло ты не способен. Но ты вернулся, чтобы доказать обратное. И продолжаешь доказывать до сих пор.

— Я жесток, — согласился Датэ. — Но я не безосновательно жесток. Девы? Они заслужили это. Клан грёбаных паразитов. Люди Внешнего мира приносили им великую дань, но они ничего не давали взамен.

— Люди Внешнего мира от тебя пострадали куда сильнее.

— Разве? Если бы тебе была интересна политика, я бы объяснил все тонкости своего объединительного похода. Воюющие провинции, бедные земли, продажные чиновники, вероломные отшельники — вот основные беды этого мира. Кому, если не мне исправлять их? А для тебя это выглядит бездумным насилием? Местью? Я уже перерос это. Время, когда меня могло удовлетворить банальное насилие, давно прошло.

Это вселяло надежду.

— Раз так, я могу вылезти из этой «ванны»?

Он усмехнулся.

— Что такое? Брезгуешь? Она не испачкает тебя, не бойся. Пусть это самая большая «печать», на которую я способен, она не оставит ни следа на твоём теле. Просто потому что я не хочу портить оттенок твоей кожи, — заявил Датэ. — Я научился техникам, которые твоему мальчику-Старцу и не снились. Так что пусть теперь оставит себе мой меч в качестве сувенира.

Илаю он ни к чему, если вспомнить что он мог снимать печать простым прикосновением.

— В качестве сувенира я, пожалуй, заберу его себе, — намекнула я на его промах.

— Я подарю тебе кое-что получше, — пообещал мрачно Датэ.

— Отзовёшь своих убийц?

Он принял это за шутку.

— Отозвать? Ива… — Датэ глядел на меня умилённо, будто на ребёнка. Такой наивной я была только в детстве. — Ты могла предотвратить это. Ничего из этого не случилось бы, если бы ты, действительно, хотела избежать кровопролития. Ты ведь прекрасно знала, чем всё закончится. Ваш император — не воин. Стена этого города ничуть не выше прочих. Армия не многочисленнее или сильнее моей. На что вы рассчитывали? На защитные печати Старца? В моей армии тоже есть Старцы. Знаешь, сколько городов я взял за эти десять лет? — Он больше не улыбался. — Я предлагал вам мир дважды. Нет, я умолял об этом. Я присылал послов, потом пришёл сам, без оружия и встал на колени, чего не делал никогда. А теперь ты просишь меня снова сдаться?

— Не сдаться. Наоборот, поступить как победитель. Пощадить тех, кто просит пощады.

— Я не чувствую себя победителем.

Это был какой-то пошлый намёк? Теперь уже я должна была встать на колени и дать ему понять, что сдаюсь?

Я стиснула зубы, промолчав.

— К тому же, я уже пощадил больше, чем собирался. Мой лимит щедрости тобой исчерпан. — Он говорил об Илае, точно. — Проклятье, если бы моя мать не забеременела от Старца, я бы спросил, что ты могла найти в этом жалком импотенте. Но сейчас я даже надеюсь, что он оправдает твои ожидания. Как минимум — не струсит, как максимум — не подохнет по пути сюда. Он должен сам всё исправить и убрать это чёртово клеймо, хотя мне меньше всего хочется, чтобы он снова тебя там касался.

Я смотрела на него исподлобья.

— Клеймо на меня поставил он, но именно ты обращаешься со мной как с вещью.

— Ношу тебя в ящике?

— Я бы предпочла оказаться сейчас там.

— Это можно устроить. Не надейся, что после твоего побега я предоставлю тебе свободу. Я запру тебя в куда более тесном, надёжном месте.

— Как вещь, — повторила я, и Датэ выругался.

— Любую вещь, тем более потасканную, я мог бы выбросить.

— Ты выбросил. Когда я ещё не была «потасканной».

— Не драматизируй. Я оставил тебя там, где ты мечтала остаться, и где до тебя не мог добраться ни один мужчина. Но ты сама сбежала оттуда и раздвинула ноги перед первым, у кого на тебя член встал! Сколько вы знакомы? Десять лет?

Он считал этот срок ничтожным, при том что с Илаем я была знакома всего пару недель.