Калека, Дева, Старец и Дитя

В том, что она погибла в окружении цветов, семена которых однажды заботливо принесла мне, была видна какая-то жестокая насмешка судьбы. Я бы сказала, что совсем не так представляла её смерть. Но дело в том, что я вообще её не представляла, никогда не думала об этом, для меня Мята была вечной, даже более вечной, чем Метресса и Имбирь в лучшие их дни. Будучи садовницей я могла закопать кого угодно, сделав этот мир лишь краше, но только с гибелью Мяты я поняла, что с нашим кланом покончено.

Как так вышло? Даже я выжила при столкновении с Калекой, а её убили, так невероятно изуродовав.

— Эта сука… она сказала, что тебя больше нет, — донёсся до меня охрипший от вечного холода, низкий голос. — Она сказала, что тебя казнили ещё тогда. Сказала, что ты мертва.

Подняв голову, я увидела, как мечется мифь передо мной. Зверь скалился, прижав уши и хвост, словно защищался, а не собирался напасть. Непревзойдённый хищник, король этих земель, он казался щенком, загнанным в угол клетки. Это не поддавалось объяснению. Он только что разорвал такого же Калеку, распробовав его кровь. Пасовать он мог лишь перед Девой, любое другое животное по определению было его врагом, и его не могли напугать ни физическая сила, ни оружие, ни численное преимущество соперника.

— Убей их! — Это всё, о чём я могла думать в тот момент. Этот мир исчезал, Мята погибла, всё стало бессмысленным, кроме одного: они должны были умереть. Хотя бы эти двое. Хотя бы один из них.

Я не сомневалась в том, кто из них главный, но когда седой воин отошёл назад, а обритый налысо поднял испачканный кровью меч, всё стало очевидным — в нескольких шагах от меня стоял их предводитель. Тот, ради кого солдаты отрезали себе пальцы, вырывали глаза или убивали Деву — в зависимости от приказа господина. Его внешность была противоположностью всего, что нами почиталось: того, что он мужчина было вполне достаточно для отвращения, но он брил волосы и изуродовал лицо шрамами. По сравнению со мной он выглядел огромным, по сравнению с мифью — пустым местом.

— Убей их! Убей их! — повторяла я исступлённо, не сомневаясь в преимуществе своего «оружия» перед мечом.

Я только что видела, с какой лёгкостью мифь разорвала на части Калеку, точно так же угрожающего мне. Я знала, чего ждать, и уже предвкушала радость от свершённой мести. Я бы почувствовала себя вполне спасённой, если бы он умер на моих глазах, и неважно, что случилось бы со мной потом.

Зверь прыгнул, атакуя, и в то же мгновение Калека сместился в сторону. Его движения были быстры и точны, а взгляд — внимателен, но спокоен, потому что это была далеко не первая мифь, которую он убил в тот день. Очевидно, ни одна его тренировка не обходилась без убийства, так что на его счету были самые разные жертвы. Мята, в том числе.

Я смотрела на её раны и чувствовала, как они болят на моём собственном теле. Наставница выглядела такой брошенной и одинокой, но на деле, брошенной и одинокой осталась именно я… А потом Калека вонзил меч по рукоять в горло моему зверю, и я поняла, как сильно ошибалась. Стоило мне только подумать, что он отобрал у меня последнее, как Калека опровергал это, каждый раз превосходя самого себя в жестокости.

Я сжала собственную шею.

Последние несколько минут я смотрела лишь на то, как погибают мои сёстры, поэтому не могла понять, почему меня так ужаснула агония животного. Зверь захлёбывался рёвом, тёрся об землю, пытался достать застрявшее оружие, с его ощеренных клыков капала кровавая пена.

Если Мята была для меня воплощением клана, то мифь была воплощением мечты Чили, последней связью с единой. Этот ублюдок отобрал у меня всё. Из-за него меня бросила Чили. Он виновен в смерти Имбирь. И судя по безумному взгляду, Калека не собирался на этом останавливаться.

— Не приближайся! — Я нависла над Мятой, будто она нуждалась в защите, но своим приказом добилась обратного. На лбу главы не было печати, но мои команды он игнорировал даже успешнее своих людей.

— Датэ, — окликнул его седой, но Калека даже не обернулся.

— Не смотри на неё. Пошёл вон.

Этому приказу с готовностью подчинилась именно я, рванув прочь, в самом деле, собираясь трусливо сбежать, бросить сестёр, Мяту… Он поймал меня на втором шаге, обхватывая, с силой сжимая. Я задохнулась от боли, не в силах вскрикнуть, но продолжала трепыхаться, даже понимая, насколько это бесполезно.

Я умираю?

Всё стремительно погружалось во тьму. На самом деле, я всего лишь потеряла сознание от нехватки воздуха на мгновение, а очнулась лежа на спине в окружении цветов, непозволительно расслабленная для Девы, которую собирались убить. Как минимум.

Что это?

Даже после всего случившегося, даже с учётом того, кто нависал надо мной, я отвергала вероятность насилия. Все знали легенду о Калеке и Деве, но она никогда не должна была иметь ко мне большее отношение, чем в тот момент, когда я просто услышала её. Этого было достаточно, чтобы напугать меня. А то, что происходило теперь…