Читаем Как жаль, что так поздно, Париж! полностью

Все, кто нас любит, живы – вот оно, счастье. Потом теряешь, теряешь. И «всех» остается меньше и меньше. Я-то богатая, у меня еще есть адреса!

«Мой день начинается со звонка к сестре». Это написала Илонка в придуманной одной Мариной и сделанной другой Мариной газете, которую мне подарили 4 ноября 2001 года. Пока есть кому звонить, все остальное – детали.

Кстати, она замечательно написала обо мне и нашей жизни в этой газете. Вообще, сколько людей на моей памяти зарыло в землю свои таланты!

А сегодня не надо тоски,Надо жизни идти навстречу.Прибегу, подымусь на носки,Обниму этот ласковый вечер.

Это – Илонка, еще в Пржевальске. Прекрасные строчки, а вот ничего этого в себе не развила. Или вот Таня Позняк. Стихи, песни – всё умеет, талант неподдельный, а жизнь истрачена совсем не на это.

Почти каждый встреченный человек – отдельная страница в романе под названием «Жизнь». Вот и Таня Позняк с моим совершенно родственным к ней отношением, к ее бедам, удачам и неудачам.

Я и Марину убеждаю: пиши. «Всё скучно, кроме газеты», – отвечает. Мне смешно это слышать: уж я ли не любила газету!

Но из любви вырастают,Как из мальчишьих брюк…

Это из старых-старых моих стихов:

…Заледенею от муки,Стану сосулькой в горсти.И ты вдруг протянешь руки,Чтобы меня спасти.Ах, из любви вырастают,Как из мальчишьих брюк.Снится мне: я, растаяв,Падаю мимо рук.

Может, наверное, показаться, что главным в жизни были газета, стихи и проза. А ведь это не так. Главным были люди. Это и есть нескончаемый роман жизни: встречи, расставания, разговоры, притяженья, разъединенья, драмы, радости, обиды, прощенья, прощанья…

Пусть взойдет лицо твое в сумеркахНадо мною в конце пути.

Как давно я это написала, конец пути еще даже не брезжил.

«Скучно, должно быть, прожить всю жизнь с одним мужем», – сказала мне когда-то мама, всего пятнадцать лет прожившая с нашим отцом. В 1926-м они встретились, а в 42-м он исчез во тьме ГУЛАГа. Но вот скучно-то мне никогда не было. Многое было, а скуки – никогда.

Утверждая, что самое важное – люди, не имею в виду только самых близких, в том числе главного человека всей моей жизни – Бориса. Пусть взойдет лицо твое в сумерках… (Я недавно прочла в дневниках Шварца: «Близких описывать – не хватает трезвости». Как это верно!) Имею в виду не только близких – всех. Жизнь, как лента конвейера (aу, скороходовский конвейер!), а ты сама – как деталь на этой ленте. Кто-то тебя оглаживает, кто-то забивает в тебя гвозди, ты движешься, движешься вместе с лентой, десятки глаз смотрят на тебя, оценивают, что-то в тебе меняют.

Как меняемся, как меняемся.Вот зовут, зовут – не меня еще,Не меня.Я жива еще.

И даже газета у меня есть, как это ни странно. Маленькая, но все же газета. И еще люди, к которым я прихожу, на Невский, 70, как в дружеский клуб, где «все понятно, все на русском языке». (Как замечательно это, кстати, сказано, у Твардовского: «Вот – стихи, а все понятно, все на русском языке».)

Энергии заблуждения уже, конечно, нет, откуда бы ей взяться в нынешнем контексте жизни? Наверное, она есть у нашей Насти, Марининой дочери, и у тех, кто вокруг нее. Вероятно, это еще и вопрос возраста, а не только общественных и личных обстоятельств.

Я уже тут говорила про стихи «из троллейбуса». Пока он тащится с Петроградской стороны через Тучков мост, по 1-й линии, мимо нашего бывшего дома, в котором я прожила двадцать лет, а Борис – сорок, мимо церкви, куда его носили крестить, мимо университета, с которым связана вся его жизнь – пока троллейбус едет, о чем только не передумаешь! И думая о Насте, я твержу, чтобы не забыть, пока еду, вот такие строчки:

Сколько весен пролетело, сколько зим!Как прекрасно быть на свете молодым.Сколько весен пролетело, не считать,Перед этим все богатства – нищета,Все удачи-неудачи только дым…Как прекрасно быть на свете молодым!Если б не измучило вконецВечное кружение сердец,Стрелы ревностей, шипы обид —То, чем каждый, как плющом, обвит,Обожжен, как инеем седым.Трудно быть на свете молодым…
Перейти на страницу:

Все книги серии Великие шестидесятники

Промельк Беллы
Промельк Беллы

Борис Мессерер – известный художник-живописец, график, сценограф. Обширные мемуары охватывают почти всю вторую половину ХХ века и начало века ХХI. Яркие портреты отца, выдающегося танцовщика и балетмейстера Асафа Мессерера, матери – актрисы немого кино, красавицы Анель Судакевич, сестры – великой балерины Майи Плисецкой. Быт послевоенной Москвы и андеграунд шестидесятых – семидесятых, мастерская на Поварской, где собиралась вся московская и западная элита и где родился знаменитый альманах "Метрополь". Дружба с Василием Аксеновым, Андреем Битовым, Евгением Поповым, Иосифом Бродским, Владимиром Высоцким, Львом Збарским, Тонино Гуэрра, Сергеем Параджановым, Отаром Иоселиани. И – Белла Ахмадулина, которая была супругой Бориса Мессерера в течение почти сорока лет. Ее облик, ее "промельк", ее поэзия. Романтическая хроника жизни с одной из самых удивительных женщин нашего времени.Книга иллюстрирована уникальными фотографиями из личного архива автора.

Борис Асафович Мессерер , Борис Мессерер

Биографии и Мемуары / Документальное
Олег Куваев: повесть о нерегламентированном человеке
Олег Куваев: повесть о нерегламентированном человеке

Писателя Олега Куваева (1934–1975) называли «советским Джеком Лондоном» и создателем «"Моби Дика" советского времени». Путешественник, полярник, геолог, автор «Территории» – легендарного романа о поисках золота на северо-востоке СССР. Куваев работал на Чукотке и в Магадане, в одиночку сплавлялся по северным рекам, странствовал по Кавказу и Памиру. Беспощадный к себе идеалист, он писал о человеке, его выборе, естественной жизни, месте в ней. Авторы первой полной биографии Куваева, писатель Василий Авченко (Владивосток) и филолог Алексей Коровашко (Нижний Новгород), убеждены: этот культовый и в то же время почти не изученный персонаж сегодня ещё актуальнее, чем был при жизни. Издание содержит уникальные документы и фотоматериалы, большая часть которых публикуется впервые. Книга содержит нецензурную брань

Алексей Валерьевич Коровашко , Василий Олегович Авченко

Биографии и Мемуары / Документальное
Лингвисты, пришедшие с холода
Лингвисты, пришедшие с холода

В эпоху оттепели в языкознании появились совершенно фантастические и в то же время строгие идеи: математическая лингвистика, машинный перевод, семиотика. Из этого разнообразия выросла новая наука – структурная лингвистика. Вяч. Вс. Иванов, Владимир Успенский, Игорь Мельчук и другие структуралисты создавали кафедры и лаборатории, спорили о науке и стране на конференциях, кухнях и в походах, говорили правду на собраниях и подписывали коллективные письма – и стали настоящими героями своего времени. Мария Бурас сплетает из остроумных, веселых, трагических слов свидетелей и участников историю времени и науки в жанре «лингвистика. doc».«Мария Бурас создала замечательную книгу. Это история науки в лицах, по большому же счету – История вообще. Повествуя о великих лингвистах, издание предназначено для широкого круга лингвистов невеликих, каковыми являемся все мы» (Евгений Водолазкин).В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Мария Михайловна Бурас

Биографии и Мемуары

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии