«Как заводить друзей и выигрывать в квиддич» (ЛП)

— Не поверишь, как долго я ждал этого дня, Сакамичи, — блаженно выдохнул Наруко, замедляя шаги так, что Онода смог его догнать. — Прошло уже… что, три недели с тех пор, как мы здесь? Пропавшее время, а с нашим везением, наверное, скорее снег пойдет. Я бы хотел практиковаться, сколько только можно, несмотря на…

— Нару… Шокичи, — сказал Онода, возможно немного резко, но он был сыт по горло непониманием происходящего. — О чем ты говоришь?

Наруко с любопытством развернулся к Оноде.

— О полетах, разумеется.

Онода остановился, и Наруко опередил его на несколько шагов, прежде чем понял, что за ним уже не следуют.

— Э… ты в порядке, Сакамичи? — спросил Наруко, и первый раз за день его голос звучал неуверенно.

— Н-но что — мы не можем!

— Почему нет?

— Ну, — лихорадочно задумался Онода. — У… у нас нет метел!

Наруко поморщился.

— Знаю, если бы мне разрешили привезти мою метлу из дома, я бы уже пару недель как тренировался. Но все нормально — школьные метлы старые и не слишком быстрые, но это лучше, чем ничего. Мы можем просто использовать их.

— Н-но мы не можем использовать их, — запротестовал Онода, разыскивая причины отговорить Наруко от задуманного — хотя истинная причина его сомнения была ему болезненно известна. — Канзаки запирает их после каждой тренировки, и…

— Сакамичи, у нас было уже два урока полетов, и это занятие, на котором нас отмечают, — так терпеливо, как только мог, объяснял Наруко. — Канзаки известно, что люди хотят тренироваться в свободное время. Нам определенно можно брать их — я спросил его в конце последнего занятия.

— Ты уверен, что он разрешил тебе брать после того, что случилось в первый раз? — спросил Онода, понимая, что это удар ниже пояса, но не в силах остановиться.

Однако Наруко только усмехнулся.

— Все в порядке, — сказал он, улыбаясь Оноде так, будто тот сказал что-то располагающее. — В смысле, меня допустили ко второму уроку, поэтому я, вероятно, прощен. Я больше беспокоюсь о тебе, Сакамичи.

— Эм?

— В смысле, может, я и плохо соблюдаю указания, но я практиковался в полетах самостоятельно годами, — сказал Наруко. — Думаю, скорее у Канзаки будет проблема с тем, чтобы разрешить тебе взять метлу без кого-то, кто бы присмотрел за тобой и убедился, что ты не поранишься или… не знаю, не улетишь куда-нибудь и никогда не вернешься.

— Ты так думаешь? — с надеждой спросил Онода. Может, есть еще шанс…

— Вот поэтому я и здесь! — воскликнул Наруко, обнимая за плечи — и надежды Оноды мгновенно рухнули. — Я присмотрю за тобой, и когда ты будешь способен достаточно хорошо стартовать и приземляться, я покажу тебе все, что помогало мне, когда я учился. Ты будешь летать так, будто был рожден для полетов, быстрее, чем поймешь это. Проблема решена!

Онода вздохнул, признавая поражение и понимая, что ему почти нечего сказать, чтобы отговорить Наруко.

— Почему тебя это так беспокоит? — устало спросил он.

— Ну, во-первых, потому что на последнем уроке полетов ты был просто ужасен…

— Ох… — сказал Онода, не уверенный, как следует отвечать на это. Это была правда, отрицание которой ему ничем не поможет.

— Но по большей части,— продолжил Наруко, поджимая губы, — думаю, это потому, что полеты — это действительно весело. Любой ребенок, выросший в семье ведьм и волшебников, восхищен, летая в первый раз — предполагается, что этого все ждут с нетерпением. Это удивительно — в первый раз быть на метле и понимать, что ты можешь улететь так далеко и так быстро, как тебе хочется, а когда научишься достаточно хорошо, ты можешь играть в квиддич и прочие потрясные штуки тоже. Полеты — это что-то особенное. Но каждый раз, когда кто-то упоминает об этом, ты выглядишь так, словно готов блевануть, или обосраться, или все сразу…

— П-прошу прощения, — тихо сказал Онода, съеживаясь. Полеты, очевидно, были очень важны для Наруко, а Онода, кажется, был неспособен не испортить каждую возможность, которая у него была. Из-за него Наруко выгнали с их первого занятия, и теперь он отчаянно пытался найти причину удержать их на земле, потому что был слишком труслив, чтобы признаться в собственном страхе.

— Не извиняйся, — сказал Наруко, беззаботно отметая все беспокойства Оноды. — Если тебе страшно — тебе страшно — это не твоя вина. Я просто подумал, если ты научишься хорошо летать, или если ты поймешь, как это весело, несмотря на страшные моменты, тогда, может, твой страх высоты не будет таким сильным. В смысле, зачем беспокоиться о том, что ты упадешь, если ты можешь летать?

Это было… удивительно трогательно, и Онода сказал бы это, если бы Наруко не воспользовался возможностью продолжить:

— …и будет в самом деле круто, если ты научишься летать достаточно хорошо, чтобы мы могли играть в квиддич вместе. За лето я придумал несколько приемов, умираю как хочу попробовать их на настоящем противнике.

По крайней мере, Онода был рад, что Наруко всегда откровенен с ним.