Как вы мне все надоели!..

– Малышей на рыбацкой лодке везти? – спрашивает королева. – Если что-то случится – я плавать не умею, а они – и подавно!

– Я умею, – отвечает король. – Ангерран.

– Дезире тоже не умеет.

– За меня не беспокойтесь, я не пропаду, – мрачно и вроде как ни к кому не обращаясь, заявляет Дезире. – Мне все-таки уже пятнадцать.

– Еще год – и женихи бы к тебе свататься стали... – вздохнула моя тетушка. – Ладно, допустим, тебя я здесь оставлю и замуж поскорее выдам. Хоть бы и за рыбака. Они часто жен с островов привозят, кто там станет проверять... Затеряешься в общей суете. Но вот с прочими как быть?

Тут дверь распахнулась, на пороге – дядя.

– Вы еще здесь? – спрашивает. – Ну, ладно...

Захлопнулась дверь.

– Все ясно, – сказал король. – Спасибо тебе, Лора, за приют и участие. Пойдем, Анна. Ангерран, разбуди братьев. Дезире, возьми сестренку.

– Лошади поесть не успели, – и Ангерран помотал головой. Кудри у него были – до плеч, как тогда носили. Правда, в Кульдиге уже первые парики появились. Зимой. Сперва эту заморскую моду осмеяли, потом поняли, что в холод шапку с ушами заменяет. Дяде как раз прислали форменный, как коменданту... представляешь, я ночью в кабинет к нему прокралась примерить!

Усмехнулся Жилло, усмехнулась и Неда.

– А у меня в графском замке тоже парик был, – сказал Жилло. – Бывает, слоняюсь по горам, неделями не до стрижки, и идет за мной следом по замку старая графиня с моим паричишкой, и шумит – во что ты себя превратил, на голове у тебя воронье гнездо, от цирюльника скрываешься, как злоумышленник, на такую гриву не то что парик – ведро не налезет! Смеху бывало...

И затуманился он – о молодом графе вспомнил.

Неда все поняла.

– Ты слушай меня! Слушай! Времени у меня, чтобы все это рассказать, мало! Думаешь, мне нечего вспомнить такого, чтобы затосковать? Да есть чего! Иногда вверх, на потолок глядеть не хочется – вот так бы и сняла деревянную люстру да петлю на крюк приспособила... Так вот. Взяла тетя Лора плащ, взяла наскоро собранную корзинку с припасами и вывела королевскую семью из нашего дома поскорее. Ангерран сбегал на конюшню, пришел со слугами и с лошадьми. Меня тетя за Альбином послала. Долго я его уговаривала – сперва ведь наскоро мириться пришлось... Ну, привела.

Стоим мы все возле той коптильни, где я впервые короля увидела.

– Куда же нам дальше? – спрашивает королева. – Боюсь я на лодке в море выплывать, Шарль. Просто боюсь... Посмотри – малышка совсем горячая. Как мы ее морем повезем?

– А не придется, – отвечает ей тетя Лора. – Придумала я кое-что. Пусть Шарль со старшим, с Ангерраном, попробуют уйти на рыбацкой лодке. Переоденутся в простую рыбацкую одежду – может, что и выйдет. Вас, королева Анна, дочку вашу не переоденешь. Мальчиков тоже – рыбаки детей и женщин на промысел не берут, если лодки береговой патруль задерживать и проверять станет – сразу почует неладное. Мой Альбин отведет тебя, Шарль, с сыном и слугами к дальнему поселку. К дядьке Бертраму отведешь, слышишь, сынок? Он мою просьбу выполнит. Так и скажешь – мать велела.

– Да, это все разумно, – сказал король. – Ну, милые мои, прощаться надо. Ведь вся охота идет на нас с Ангерраном. Вы, женщины, никому не нужны. Нужен король и его наследник. А поскольку сейчас Ангерран мой наследник...

– Указа не было, – сказал Ангерран. – Я на трон еще не имею права.

– Я бы охотно издал такой указ, сынок, чтобы его, как положено, огласили во дворе Коронного замка и на городской площади Кульдига, сурово отвечает король. – Но меня и самого увезли из Кульдига ребенком, когда стало ясно, что мы проиграли. Я и сам вырос в горах, как ты. Но на всякий случай – смотрите все, и ты, Лора, и ты, Неда.

Достал король из-за пазухи обруч золотой с небольшими зубцами, с узором и камнями по ободку.

– Вот древний венец нашего королевства, – говорит. – Вы все, и ты, Анна, тоже, видели другой – с рубинами и изумрудами, которому и ста лет не наберется. Он, конечно, и красивей, и богаче. Но когда король, мой отец, уходил из Коронного замка, он тот венец взял, чтобы камни вынуть и продать, а этот взял, чтобы сохранить. Этот – древний и настоящий.

– Тебя тем венцом короновали, – напомнила Анна.

– И напрасно.

Скинул король с головы Ангеррана шляпу, надел венец.

– Храни его, как только можешь, – велел. – Теперь, если я умру, ты королем останешься. И вот мое наставление – люби! Люби эту землю, люби этих людей, которые на ней трудятся, люби свою жену и ваших детей. Вообще всех детей люби и знай, что все дети королевства – твои. Сделай так, чтобы они эту твою любовь чувствовали. И передаю я тебе боевой клич королевский – все, кто любит меня, за мной!

– Все, кто любит меня, за мной! – повторил Ангерран.

– Теперь я, – сказала королева. – Вот святое знамя – орифламма. Владей ею, сколько можешь. Она не раз бойцов собирала, может, и теперь совершится чудо? Может, соберет она тебе бойцов?

И достала из-под плаща обмотанную вокруг бедер орифламму. Развернула. Принц к ней зубами прикоснулся, опять свернул, только потуже, и спрятал на груди.