Как умирала Вера

Несмотря на поздний час, несколько зевак пытались заглянуть и рассмотреть повнимательнее, что за чудо приволок на себе их коллега. Кто-то настойчиво предлагал вызвать «Скорую». Антону пришлось прислонить Пахома к стенке на время, чтобы вытолкать всех незваных гостей. Пока он будет с ними объясняться или искать подходящий для сенсации эфир, сама сенсация может отдать Богу душу. Поэтому сейчас главное – сделать запись.

Наконец он усадил Пахома в кресло напротив камеры, подготовил аппаратуру и скомандовал:

– Мотор!

40

Смерть – это не враг, который прокрадывается и берет то, что ему не принадлежит, смерть – это просто инструмент, который использует Бог, чтобы показать людям, что ты сделал работу и теперь возвращаешься домой.

Н. А.

Вера уже устала висеть на перилах в ожидании, когда Фишер снова закроется в кабинете. С того момента, как она отсчитала час до следующего звонка, хозяин начал разгуливать по дому, как по Эрмитажу. Она особенно нервничала, когда он уходил в сторону дальнего медблока, туда, где, если Пахом не бредил, находилась Дана.

У Веры не укладывалось в голове, что ее сестра теперь тоже здесь. Неужели Фишер заприметил ее еще на похоронах? Больше нигде он ее встретить не мог. Дана была редким гостем в столице.

Вера сгорала от желания прошмыгнуть в медблок и увидеть сестру, но сейчас было важнее запастись терпением и сгенерировать оружие против Фишера, которое спасет Дану, ее и, возможно, Пахома. Если Антон застанет Пахома живым, то вместе они что-нибудь придумают. Скорее бы добраться до телефона!

Прошло уже полтора часа с момента первого звонка. Герман наконец-то угомонился и снова заперся в кабинете. Вера терпеливо выдержала две минуты и вихрем пронеслась к аппарату. На звонок ответил Антон.

– Как он? – выпалила Вера.

– Плохо. Мы в Останкино. Он кое-что успел сказать на камеру, а потом я говорил за него, а он подтверждал мои слова. Я хотел сразу пустить его речь в эфир, но это заняло бы больше времени.

– Почему в Останкино, а не в полиции?

– Я наслышан о Фишере. У таких, как он, везде свои люди, и там тоже. Ничто не восстанавливает справедливость лучше, чем публичная огласка. Что делать дальше? Ты не пострадаешь, если мы сейчас пустим запись в эфир?

– Подожди. Ты сможешь отправить видео по почте?

– Да.

– Снимали в декорациях телецентра?

– Да.

– Выясни у Пахома электронный адрес Фишера и отправь ему запись прямо сейчас.

– Хорошо. Что ты задумала?

– Антон, пожалуйста!

– Сейчас-сейчас. Мы на громкой связи, он слышит. Сейчас дам ему карандаш… Все нормально. Пишет. Рука кое-как работает.

– Отправляй прямо сейчас. И если я не перезвоню через десять минут, то пускай запись в эфир.

– Хорошо.

– Все.

– Вера…

– Что?

– Как же так?

– Что именно?

– Все. Морг. И этот месяц без тебя. Я не могу поверить, что слышу твой голос снова. Тогда, у подъезда, если бы ты…

– Знаю. Была дурой. Очень злой на тебя дурой.

– А сейчас?

– Не знаю. Надеюсь, поумнела.

– Я не про это. Злишься?

– А, да, еще как!

– Прости.

– Давай потом. Отправляй запись скорее!

– Через минуту ссылка будет у адресата.

– До связи!

Вера бросила трубку, больше не стараясь соблюдать тишину, и направилась прямо в кабинет Фишера. Теперь она радовалась, что он еще не спит и ей не придется вытаскивать его сонного из постели.

– Вера? Почему не спишь? – впервые увидев девушку после самовольного переодевания в вещи Эллы, Герман внимательно оглядел ее с ног до головы.

– Открывай почту, живо!

Вера разговаривала так, будто у нее был в руках заряженный пистолет и она им угрожала. Но поскольку пистолета не было, Герман не торопился выполнять приказ.

– Если ты сейчас же не посмотришь это, то посмотрит вся страна.

Ее собеседник пока ничего не понимал, но снисходительно открыл «аутлук». Обойдя стол, Вера встала рядом с ним и уставилась в экран.

– Обнови.

– Рано тебя выпустили из комнаты, – рассудил Фишер.

– Как нельзя вовремя! Поторопись. Времени мало.

Герман неохотно открыл файл от неизвестного адресата с темой письма «Привет от Пахома». Его лица коснулась тень недовольства.

Оба уставились на экран. С монитора вещал синий сгусток чего-то, отдаленно напоминающий человеческую голову. Коротко и по делу «сгусток» поведал обо всем, что привело его к такому состоянию: о таблеточном терроре; о невинных жертвах – здоровых людях, которым пришлось стать донорами; о путях и способах сокрытия изощренных преступлений; о жертвах хирурга-мясника, которые еще можно и нужно спасти.

Герман смотрел и злобно играл желваками. Не дожидаясь окончания записи, Вера объявила:

– Если я через минуту не сделаю телефонный звонок, то в течение часа эта запись появится на одном из федеральных телеканалов. – Вера пока не спешила раскрывать карты своей связи с внешним миром. – Одолжишь телефончик?

Герман, не глядя, протянул ей свой смартфон.