Как умереть легко

Лёвушка переглянулся с Аськой.

– Дядя Вить! – взмолился он. – К чему вы всё это?

– К тому, что твой отец Зиновий Иосифович Плескач был убит! – впившись цепким взглядом в Лёвушку, отчеканил Заманский.

Лёвушка посерел. Аська вскрикнула.

– Отравлен белым фосфором, – уточнил Заманский.

– Так спички же! – напомнил Лёвушка.

– Спички – прикрытие. Они уж лет сто безвредны. Яд был подмешан в баклажаны… А ты не знал? – снасмешничал Заманский.

Лёвушка обмер. Машинально отёр пот со лба.

– Дядя Вить, что вы так смотрите? Вы на меня, что ли?.. – выдохнул он.

Беспомощно глянул на Аську.

– Представляешь! Кажется, он решил…Будто я папу!

– Пап! Ты чо, сбрендил? Если прикол, то лажовый, – Аська, не стесняясь, постучала пальцем по виску.

Нетерпеливым жестом Заманский заставил дочь замолчать.

– Тогда оправдайся, – потребовал он. – Где ты находился с восьмого вечера до девятого утра?

– В Белёве, – нервно ответил Лёвушка.

– С какого времени и где именно?

– Пожалуйста! В четыре состоялась последняя встреча с поставщиком. Погулял и – в гостиницу.

– От Белёва до Тулы сто пятнадцать километров. За семь-восемь часов можно обернуться. Потому повторяю вопрос! Кто в Белёве может подтвердить, что с вечера восьмого по утро девятое ты безвылазно был там?

Лёвушка скосился на впившуюся в него взглядом Асю. Отрицательно мотнул шеей.

– Я связался с Белёвом. Там начальником мой бывший ученик, – сообщил Заманский. – Они опросили сотрудников гостиницы. Ключ от номера провисел до утра на доске. Со слов дежурной по этажу, находилась безотлучно на рабочем месте. Утром сдала пост. Категорически утверждает, что господин Плескач в её смену на этаже не появлялся…Ну же! – потребовал он. – Опровергай! Может, хоть кто-то тебя видел?! Пусть не в гостинице.

Лёвушкины плечи обмякли.

– Стало быть, алиби нет, – констатировал – для дочери – Заманский. – Папа! – Аська всё-таки вмешалась. – Но если бы Лёва появился в это время в «ИнтерСити», его бы увидел охранник или камера сняла… Ведь так?! – обратилась она к Лёвушке. Но тот лишь сильнее сжался.

– Что отмалчиваешься, урод?! – выпалила она в сердцах. – Он же тебя в страшном заподозрил!

– Нечего ему сказать, – ответил за Лёвушку Заманский. – Меж подъездами сквозные проходы. Чтоб попасть в салон, вовсе не обязательно проходить именно через свой подъезд. К тому же у постоянных посетителей есть ключи от задних дверей, где камер вообще нет. Открывай любую и проходи, никем не замеченный. На этаже все офисы закрываются к семи вечера. Уборщицы приходят после семи утра. То есть с семи вечера до семи утра проходишь бесконтрольно. Времени уйма.

– Да что вы на меня танком наезжаете?! Итак тошно, – взрыднул Лёвушка. – Мало ли народу, из своих, в папином салоне бывало? И кто угодно мог зайти с бутылкой, подмешать что-то в эти баклажаны злосчастные.

– Зиновий был малопьющим и уж точно не хлестал с кем попало! – сурово напомнил Заманский.

– Так это прежде, при маме, было! – страдающе вскрикнул Лёвушка. – А последнее время не раз, возвращаясь, и бутылки пустые видел, и следы посиделок.

– Допустим, что так, – согласился Заманский. – Но ты должен понимать, что из всего мутного списка главным подозреваемым становишься ты сам. Отравить Зиновия мог либо тот, кому он открыл, – а пускал он только своих, – либо тот, у кого был ключ. И – в любом случае тот, кто знал о существовании спичек, и в ком достало фантазии, чтоб придумать экзотическое самоубийство. – Но я-то не знал!.. – Лёвушка, наткнувшись на прищуренный взгляд Заманского, осёкся.

– Конечно, теоретически можно допустить, что не знал, забыть, что во время убийства отца сам ты таинственным образом дематериализовался, – отреагировал Заманский с той насмешливой интонацией, что всегда сбивала с толку самых упёртых подозреваемых. – Всё можно. Но – как говорят, – ищи мотив.

– Какой же нужен мотив, чтоб родного отца на тот свет отправить! – пылко вступилась Аська.

– Самый что ни на есть прямой! Наследство! Заманский только что не прожигал Плескача-младшего взглядом.

– И не в день отъезда вы поссорились. Все последние дни ссорились, и преизрядно. Потому что отец тебе ультиматум выдвинул: коллекцию, если откажешься продолжить его дело, передаст в Союз антикваров для реализации в пользу детского онкологического Фонда…

– Как же, – Фонда! – огрызнулся Лёвушка, внезапно сделавшись похожим на большую крыску. – Сказал бы сразу, что для этой!.. Да, угрожал! И я сразу ему ответил, чтоб делал со своей коллекцией, что хочет! Хоть под блузку этой… – он осёкся. – А мою душу отпустил на покаяние.

– Ой ли! – не поверил Заманский. – Ты ведь у него деньги на свои опыты просил. А коллекция по ценности, на минуточку, многократно перевешивала и коттедж, и наличность. Тем паче из наличности, как выяснилось, миллион долларов отец тоже планировал отдать Фонду. Тут и босяком можно остаться. Вот и мотив!

– Как хотите, – устало возразил Лёвушка. – Другого сказать нечего.