Как умереть легко

Зиновий был хорошим хозяином, – даже половицы под ногами не заскрипели. Потому на гостевой этаж Заманский поднялся незамеченным и неуслышанным. Ася и Лёвушка, забравшись с ногами в одно кресло и тесно прижавшись друг к другу, склонились над планшетником. На журнальном столике стояла початая бутылка «Кинзмараули». При виде внезапно возникшего отца Аська отпрянула в сторону, Лёвушка змеиным движением вспрыгнул на подлокотник. Щёки обоих алели. Аська первая взяла себя в руки.

– Ну, ты даёшь, зелёный, – скрывая смущение, она постучала по часикам. – В твоем возрасте по ночам отсыпаться надо, а не по трассе гонять. – Иногда и проехаться небесполезно, – хмурый Заманский открыл бар, плеснул себе с полстакана в и ски, махнул залпом. Ася и Лёвушка озадаченно переглянулись. – Ты не ложилась, волнуясь за меня? Теперь можешь ложиться, – предложил он дочери. – Как скажете, – обиженная Аська вспорхнула из кресла. – Ужин, кстати, в гостиной. Два раза грела. Спрашивается, чего ради?

Начал подниматься Лёвушка. – А ты задержись, – остановил его Заманский. – Разговор предстоит…Только с ним! – поторопил он дочь. – Какие мы умеем прокурорские интонации подпускать,  – Аська , презрительно пофыркивая, удалилась. Лёвушка проводил взглядом покачивающиеся бёдра, сглотнул.

– Дядя Вить! Вы не подумайте насчёт Аси чего плохого…

– Почему сам не рассказал?! – резко перебил Заманский.

Лёвушка, всё понявший, съёжился. – Значит, всё-таки виделись с этой ?

Лицо его, обычно по-детски доверчивое, приобрело неприятное, озлобленное выражение. – Не знаю, что она вам наговорила. Но она стерва. Присосалась к папе из-за денег. – Почему знаешь, что из-за денег? – А из-за чего ещё?! Холёная, вся из себя фифа. И – к старику! Просто так, что ли? – Кем-кем, но стариком твой отец не был! – возразил Заманский. – Так это каким вы его помните! А за последний год, – волосы пучками, щёки синюшные, обвисли, голос охрипший! И вдруг – здрасте, любовь! Ночью проснёшься. А он не спит. Что-то бормочет возбуждённо. Утром стихи мне читает. «Как думаешь, – ей понравится?» А мне? На мамины фото смотреть перестал. Будто и не было. Я папу сколько умолял. А он как зомбированный… Из-за неё наверняка и с собой покончил. Седьмого, накануне, из Москвы вернулся, белый весь.

– Почему не рассказал?! – упрямо повторил Заманский.

– Потому и не рассказал! – выкрикнул на нерве Лёвушка. Вспомнив об Аське, зажал рукой рот. Зашептал. – Не хотел, чтоб папино имя с грязью мешали. Так – умер и умер. Все знают, что тосковал по маме. Все сочувствуют. Вроде Тристана и Изольды. А если как на самом деле? Это ж позору на весь город. Втрескался в первую же подвернувшуюся сучку. Его и так в тургруппе знаете как называли? Крези антиквар. Это папу-то! Мудрейшего из мудрых. Думаете, не больно? Но там хоть замляков не было. А если здесь дознаются, как машины к ногам кидал, лишь бы дала. От такого позора – самому в петлю впору.

– Мне надо было рассказать! – отчеканил Заманский. – Что за деньги отец собирался передать в детский онкологический фонд?

Лёвушка смешался.

– Ты знаешь про это? – поднажал Заманский.

– С него могло статься.

– Но ты знаешь?!

– Папа говорил, – неохотно подтвердил он.

– Ты же уверял, что все вещи на месте.

– Так и есть!

Заманский поцокал насмешливо.

– Да я правду говорю! – взмолился Лёвушка. – Папа упомянул только, что у него должны появиться деньги. А я не уточнял. Если начистоту, мы после Италии не очень общались. Всё больше стихи писал, – не удержался он. – До этого попросил у него пятьдесят тысяч долларов на дефицитный прибор. Я ж диссер не забрасывал. Не насовсем. В долг хотя бы! Нету, – отвечает. – Всё в деле. И так сухо. Вроде, моё дело – не дело. А для этой аж лимон нашёл! Мне потому и больно. Я, когда в Белёв уезжал, он накричал. Так кричал! – Лёвушка зажмурился.

– Хотя бы после смерти не пытался уточнить, о каких деньгах речь? Ведь где бы ни были, – это часть твоего наследства. Лёвушка энергично замотал головой. Слишком энергично, на взгляд Заманского. – Лёва! – решился он. – Ты ведь первым тогда в салон зашел, когда никого ещё не было. Точно, что отец не оставил никакой записки? – подождал ответа, но не дождался. – Ладно, ступай спать. Скоро рассвет. А наутро у меня, похоже, много работы. Повернулся выйти.

– Дядя Витя, – остановил его голос Лёвушки. – Прошу вас. Не надо никому насчет папы и этой. Пусть всё как есть.

– Спокойной ночи, – скупо пожелал Заманский.

Он уже знал, что сам до утра не заснёт. Что-то в этой смерти не сходилось. Что-то брезжило совсем рядом. Вот-вот ухватишь. Только надо попробовать зайти с другой стороны. Перебрать заново факты, как перебирают в поисках причины поломки двигатель автомобиля. Заманский всё лежал в темноте с закрытыми глазами, подложив руки под голову. Наконец задремал. В семь утра, будто по звонку, глаза его распахнулись. Сомнения сложились в версию. Он вскочил и заходил по комнате, в нетерпении подгоняя стрелку будильника.

10