Как умереть легко

– Отправь спички на химию, Паша. Яда на них не обнаружат, – Заманский выдохнул, судорожными глотками допил. Забегал рукой по столу в поисках кружки с водой. Брусничко, вцепившись в подлокотники, подался вперёд. – Я, Паша, и сам поначалу на этот трюк купился. А с утра, прежде чем к тебе ехать, два часа в медицинской библиотеке просидел. Оказывается, чтоб фосфор сохранил свои ядовитые свойства, спички эти надо было держать в банке со специальным раствором. А на воздухе, да ещё за сто пятьдесят лет, – наши обычные серные и то опасней для здоровья.

– Но тогда!..

– Его отравили, Паша . Как раз белым фосфором. А фосфорные спички для прикрытия. Потому и напиханы меж зубов, чтоб патологоанатом, не дай Бог, по разгильдяйству не проглядел. – Блин! – медведем взревел Брусничко. – Да ведь баклажаны на масле – лучшее прикрытие для яда. Отбивают запах! – А зачем нужно отбивать запах, если ты этот яд добровольно принимаешь? – Как же я лажанулся! – запричитал Брусничко.

В сердцах смёл несъеденные судки. С жалобным звоном железо задребезжало о стены.

– Теперь выметут на пенсион. Давно меня этот подсиживал! – он ткнул в сторону шляпы на вешалке. – Всё по начальству суетился. Только зацепиться, кроме как за возраст, было не за что. Сам знаешь, никогда никаких проколов. Самые сложные экспертизы мои были. А тут! Как только откроется, что я лажанулся и убийство не разглядел, – приходи, кума, любоваться! Пинком под зад.

Заманский меж тем в третий раз с удручённым видом вчитался в заключение.

– А ты не открывай, – предложил он. – Как это? – Да так. Кроме нас с тобой, никто не знает. Вот и не сообщай. По крайней мере до моей отмашки. – Это ж вроде как убийство покрыть, – осторожно напомнил Брусничко.

– Но ведь для всех-то как было самоубийство, так и останется.

– Чего-то я тебя не пойму? Сам раскрываешь, и сам же вроде как покрываешь… – Брусничко пытливо вскинулся: – Ты на кого думаешь-то?

Вгляделся в пасмурного приятеля. Догадавшись, замотал ошарашенно головой.

– Ну, если на самом деле так, то это прям Шекспир какой-то, – пробормотал он. Поскрёб бороду. – Стало быть, предлагаешь затихарить? А он там, на небесах, тебе ай-я-яй не скажет?

– О нём и думаю, – объяснился Заманский. – Так что?

– Ну, если тебе по фигу метель, так мне-то и вовсе… В конце концов все мы рождаемся, чтоб умереть. А тем ли, иным способом…Одним убийством больше, одним меньше, – тьфу по сравнению с вечностью.

Подведя такую немудрящую идеологическую базу под банальную фальсификацию, старый циник оттопырил средний палец и показал его шляпе.

Часть 2. Счет к оплате

11

Во второй половине дня Заманский позвонил Лёвушке и предложил срочно приехать в коттедж.

– Но у меня переговоры, – смешался тот.

– Встреча со мной для тебя важнее. Жду немедленно.

– Раз настаиваете, – услышал он неуверенное.

В коттедже Лёвушка появился в сопровождении Аськи. Должно быть, с нею и переговоры вёл.

– Ты нам все планы обломал, – заявила с порога Аська. – Как раз уболтала Лёвку отвезти меня в Свято-Никольский женский монастырь. Мало ли, думаю, как жизнь сложится. Присмотрюсь заранее.

– Ступай собирайся, – приказал дочери Заманский. – Жизнь сложилась так, что мы отсюда уезжаем.

Ася переглянулась с растерявшимся хозяином.

– С чего вдруг? Мы ж на неделю планировали. И билеты ещё не заказывали.

– Ступай к себе! – не терпящим возражения голосом потребовал Заманский. – А я пока с этим господином переговорю.

Лёвушка съёжился.

– Пап! Ты чо вдруг? – поразилась Аська. – То весь из себя пушистый, а то какую-то жуткую нюню изображаешь?

Уловила умоляющий Лёвушкин взгляд.

– А вот не уйду! – дерзко возразила она. – Ты с ним вчера без меня так переговорил, что я его полдня отпаивала. А теперь – здрасте, опять сначала. Говори при мне. Чтоб без недомолвок.

В сущности дочерино упрямство могло оказаться кстати. Нельзя было не заметить, что Аське младший Плескач приглянулся. И даже к лучшему, что суровое объяснение произойдет при ней, – если что, не останется иллюзий и недомолвок.

– Что ж, поприсутствуй, – согласился Заманский. – Но, если встрянешь в разговор, выставлю прямо за холку.

Аська демонстративно пересела на ручку кресла, в котором сгорбился Лёвушка.

Заманский подступился с расспросами: как питались с отцом? Кто готовил?

Лёвушка, ждавший совсем другого, тем не менее, хоть и недоумевая, ответил обстоятельно. Отец после маминой смерти, бывало, забывал поесть. Потому, уезжая в Москву, Лёвушка всякий раз забивал холодильник. Когда возвращался, половина продуктов оставалась – стухшими.

– А когда вы стали вместе работать, и ты уезжал в командировку? – продолжал наседать Заманский.

– То же самое. – Готовил в коттедже или в салоне?

– Обычно в коттедже. Но в салоне обязательно что-то оставлял. Папа без меня чаще там ночевал, чем дома.

– Баклажаны, что в желудке отца обнаружены, тоже ты готовил?

– Ну да. Папа очень любил баклажаны. Ещё со времён мамы. Она и меня их готовить научила, – подтвердил Лёвушка – с непроходящим удивлением.

– Ещё раз спрашиваю: на кухне, кроме тебя и его, кто-то мог хозяйничать?