Как спасти жизнь

– Я был чудовищем, – тихо говорю я.

– Нет, нет, никогда не был! Ну хорошо, может быть, случались времена, когда ты действительно демонстрировал характер монстра, но это был не ты. Прежний Джоэл мог быть эгоцентричным, однако только когда дело касалось футбольных тренировок. И иногда кидался очертя голову – но лишь повинуясь инстинкту, который чаще всего не обманывал.

Он включает левый поворотник, чтобы направиться на восток, а я не знаю, как реагировать. Папа не произносит речей, и это, наверное, самый длинный монолог, который я от него когда-либо слышал.

Полагаю, ему сейчас проще, потому что он тоже не видит моего лица.

– Но после того случая ты стал чем-то вроде Джоэла на стероидах. Эгоист, слетевший с катушек. Хуже всего было видеть, как ты обращаешь весь свой гнев на себя. Я даже позвонил на «горячую линию»… ну, на самом деле, не один раз. Это превратилось в нечто вроде привычки.

Для моего отца это серьезное признание.

– Они сказали, что надежды нет?

Он усмехается.

– Нет, в основном они предлагали дать тебе время. И это стало самым трудным, что мы когда-либо делали, я и твоя мама. Ты словно был в режиме самоуничтожения. Однажды, когда Лео начнет выходить в мир самостоятельно, ты поймешь, на что это похоже. Хотя, надеюсь, он не зайдет так далеко, как ты.

Я даже представить себе не могу, что отпущу его куда-либо одного.

– Я действительно думаю, что потерял лучшую часть себя, когда у меня случилась остановка сердца.

– Что ж, если это и произошло, то теперь ты нашел ее снова.

Теперь моя очередь усмехаться.

Он протягивает руку, чтобы отодвинуть цветы и посмотреть мне в лицо.

– Мы не самая идеальная семья, но это не значит, что мы с твоей матерью не гордимся тем, каким ты стал. Как ты в конце концов справился с Лео… как ты работаешь над тем, чтобы пройти обучение… «Непобедимыми»… Временами это было близко, но…

– Светофор зеленый, пап.

Он трогается, прежде чем кто-нибудь сможет оскорбить его мужскую гордость пронзительным сигналом. Мы почти у больницы.

– Никогда не поздно бороться за нее, Джей. Если она – это то, чего ты хочешь, ты…

Я открываю дверцу машины.

– Да, спасибо, папа.

Пока я приближаюсь по тротуару к обветшалому входу в георгианском стиле, я прокручиваю его слова в своей голове. «Никогда не поздно, никогда не поздно».

Прежде чем передумать, я быстро вхожу в вестибюль больницы и направляюсь к стойке регистрации, где седовласый мужчина хмуро смотрит на меня.

– Я ищу отделение Брансуик. Что они там лечат?

– Это гинекология. Четвертый этаж. Но приносить цветы в палату не разрешается. Начиная с 1996 года.

– Ох!

– Риск инфекции.

Я выхожу обратно на улицу, гадая, что, черт возьми, должен делать с букетом. Я растерян, мне нужен совет. Перехожу дорогу, спускаюсь к морю и достаю телефон, чтобы позвонить Анту.

Несмотря на то, что я слышу на заднем фоне хаос, сопровождающий завтрак, друг не кажется напряженным или раздраженным, услышав меня. Он стал лучшим «суррогатным дядей» для Лео и сделал предложение своей девушке Элли, «отчасти потому, что малыш заставил нас задуматься».

– Да, Джоэл!

Я говорю ему, где я и почему.

– Бедная Керри. Здорово, что она тебе позвонила, хотя я думал, вы не общаетесь.

Ант не знает, как близко мы были к тому, чтобы собраться вместе на позапрошлое Рождество.

– Мы поссорились из-за… кое-чего довольно серьезного, и… она сказала, что больше не хочет обо мне слышать. С тех пор я писал ей пару раз, но она не ответила.

– Хм. Не буду ни о чем спрашивать. Хех! Тогда как ты оказался в больнице?

– Тим написал мне сообщение, так что это, должно быть, очень серьезно. Я беспокоюсь о ней. Но, вместе с тем, не хочу ее расстраивать.

Слышно, как он сыпет кофе в кофеварку, потом – шипение пара. Здесь, на берегу моря, холодно, а я в спешке забыл взять из дома куртку. Я жажду тепла и чувства сопричастности, которое испытываю всякий раз, когда хожу в Girasol.

– Я бы сказал… да, два фунта, приятель, твое здоровье… Джоэл, я бы сказал: дерзай! Терять нечего, пока ты готов, что она может приказать тебе убирайся. Что, если она это сделает, Джоэл? Что ты почувствуешь?

– По крайней мере я буду знать, что попытался. Спасибо. Мне это было нужно.

Я уже возвращаюсь по своим следам в вестибюль. Женщина с подавленным видом прогуливает своего мокрого от морской воды спаниеля по улице, и, проходя мимо нее, я говорю:

– Не могли бы вы приютить их? – и вручаю ей букет, не останавливаясь, чтобы посмотреть на реакцию.

Мужчина с ресепшена похлопывает по своему блейзеру, когда я снова вхожу, и я думаю, что это какой-то стариковский знак уважения, пока, глянув вниз, не обнаруживаю пыльцу и листочки, прилипшие к моей шерстяной одежде вместе с остатками банановой каши – завтрака, которым я кормил Лео.

Я думаю, это докажет Керри, что я поступил правильно со своим сыном. И с Зойи тоже. Я поручил частным детективам разыскать ее, я отправил ей деньги на реабилитацию, предложил устроить ей встречу с Лео. По крайней мере, чек был обналичен.