Как проиграть в войне времен

Я хочу рассказать тебе что-нибудь о себе. Рассказать честно, или не говорить ничего.

Твоя,

Блу.

PS. Я так рада, что ты прочитала Митчисон. Константинополь действительно непрост, но, возможно, читать будет легче, если представлять книгу путешествием по этапам развития повествовательных традиций. Мифы и легенды уступают место истории, которая в свою очередь снова уступает место мифу, подобно тому, как полы занавеса расходятся и снова встречаются в начале и конце спектакля. У Митчисон Халла начинает со скандинавских мифов, существовавших задолго до времени книг, а к концу оказывается вовлечена – я бы даже сказала, внедрена – в мифы тех, с кем проводила свое путешествие. Все хорошие истории совершают путь извне и внутрь.

Дорогая Малина,

Не то чтобы раньше я никогда не замечала, как много в мире всего красного. Просто оно никогда не имело для меня значения большего, чем зеленое, белое или золотое. Теперь же весь мир словно поет для меня красками лепестков, перьев, камешков, крови. Не то чтобы он не пел и раньше – Сад любит музыку с чувством, которое невозможно озвучить, – но теперь его песнь обращена мне одной.

Одной. Я хочу рассказать тебе о том времени, когда я узнала это слово – одна, – узнала по-настоящему, всем своим существом. О причине, по которой я – перекати-поле, одуванчиковое семя, камень, который катится под откос, пока не застрянет на одном месте, а затем снова приходит в движение.

Думаю, тебе известно, что нас взращивают: семена опускают в землю, побеги пускают корни сквозь время, а потом Сад пересаживает нас в новую почву. Наши посевные лунки запрятаны так тщательно, что все, сказанное мной ранее о вражеском подступе, на самом деле немыслимо: наступает время сева, Сад раскидывает нас, и мы окапываемся в переплетениях времени и сливаемся с ними. Здесь нет какой-то терновой заставы, через которую можно было бы продраться; мы и есть эта застава, только мы: бутоны роз с шипами вместо лепестков. Единственный способ подобраться к нам – это проникнуть в Сад, расположенный в таких низовьях времени, что даже среди наших собственных агентов далеко не всем это под силу – найти пуповинное корневище, которое соединяет нас с Садом, а затем его каналами подняться по времени, как лосось вверх по течению. И если бы кто-то из вас мог это сделать, то нас бы уже давно не существовало – имея такой доступ к Саду, вы могли бы стереть в порошок всю нашу Смену.

(Я не могу, не должна тебе этого говорить. Вопреки всему, я продолжаю думать: может, в этом и был твой коварный план, может, именно эту информацию ты и стремилась заполучить все это время – может, но имеет ли это на самом деле значение? Точка невозврата, пройденная тысячелетия тому, хранится у меня в подкожной пазухе, которую я вырастила под левым бедром, сложенная вчетверо и пахнущая чаем. Конечно, не медальон с волосами, но разве бесплотные сущности не заслуживают чего-то в равной степени замысловатого?)

Короче.

Кажется, я никогда не писала о пряди, на которой Сад посадила мое семя – согласись, начинать «рассказ о моей жизни с самого начала»[14] кажется абсурдным в случае таких, как мы, – но в ней и не было ничего особенного. Альбические края Пряди 141 в самый год смерти ее Чаттертона, однако, я бы попросила тебя не составлять моего гороскопа. Когда я была совсем маленьким, едва-едва проклюнувшимся ростком Сада, укоренившимся в теле пятилетней девочки, я заболела. В болезни как таковой не было ничего необычного: нас часто инфицировали намеренно, закаляя против болезней далекого будущего и инъецируя различные дозы бессмертия, в зависимости от того, чем мы должны были стать, когда Сад выпустит нас в целостность косы.

Но со мной было по-другому. Это не Сад заразила меня, чтобы сделать сильнее; это сделал кто-то извне, чтобы добраться до Сада.

Это не могло быть возможным. Ведь я была впутана в самое естество пряди. Но как-то и почему-то я оказалась скомпрометирована неприятелем. Сама я воспринимала происходящее через призму какой-то сказочности; меня клонило в сон, и я зависала в том промежутке между сном и явью, когда нельзя быть уверенной, реально ли то, что ты видишь, или это рой нанитов перепрошивает твои нейронные связи.

(Однажды я имела несчастье с этим столкнуться. Было неприятно. Надеюсь, тебе никогда не придется бить себя током, чтобы выжечь паразитов из собственного мозга. Впрочем, возможно, вас этому учат на основах боевой подготовки.)