Как приручить Обскура (СИ)

— Ты можешь найти мне художника! — тихо, не поворачиваясь к нему, говорит Грейвз. — И кстати, почему ты всё ещё здесь?

Эскобедо пятится и исчезает за высокими каталожными шкафами. Грейвз мрачно смотрит на Лоренса, прямо, в упор, и говорит:

— Я иду с тобой.

— Там грязно, — предупреждает тот с усмешкой.

— Это канализация, — Грейвз подхватывает со спинки стула свой пиджак, машинально проверяет палочку в кармане. — Там должно быть грязно.

В порту холодно. Февраль здесь пахнет солёной рыбой и ржавым железом, нефтью, гнилой водой — как из вазы с застоявшимся букетом, только в сто раз сильнее. Из-за решётки канализационного тоннеля тепло и влажно пахнет нечистотами, оттуда ручейком льётся бурая жижа. Грейвз коротко выдыхает, раздувая ноздри и сдерживая гримасу. К его лаковым ботинкам прилипает жидкая грязь.

— Это здесь, — коротко говорит Лоренс, отпирая решётку, которая перегораживает вход.

— Ясно. Держись за мной, — говорит Грейвз и первым вступает в тоннель.

Под высоким сводом журчит вода. Они стараются идти тихо и негромко переговариваются.

— Сколько времени до прилива? — спрашивает Грейвз.

— Два часа, сэр.

— Далеко идти?

— Минут двадцать.

Грейвз держит палочку наготове. Она такая же, как он сам — чёрная, лакированная, накладки с перламутром. У Лоренса — красное дерево, два золотых кольца на рукоятке, шерсть чёрного единорога.

Здесь, под городом, в тоннелях не-магов, куда никто не заглядывает, кто-то разводит огромных пауков. По ночам они выбираются в порт и устраивают панику. С этой проблемой нужно разобраться как можно скорее, пока никто не пострадал, пока всё это ещё можно списать на бред пьяных рабочих.

Они идут за паутинным следом, петляющим по стенам. Два Люмоса освещают склизкие стены с влажными потёками, плесень, мох на каменной кладке свода и тёмную воду под ногами. У Грейвза на брюках оседают белёсые брызги, ботинки наверняка промокли — Лоренс слышит, как в них хлюпает. Но Грейвз этого словно не замечает. Тёплый зловонный ветер приносит откуда-то спереди новый запах, как будто горячей сахарной ваты или пастилы, что-то приторно-сладкое, до дрожи тошнотворное в местном зловонии.

— Кладка, — коротко говорит Грейвз. За время пути он как будто преображается: не выбирает, куда наступить, чтобы поменьше запачкаться, не замечает, как с потолка на пиджак, пошитый в точности по фигуре, капает вода. Он идёт вперёд тихо, пригнувшись, вслушиваясь в отдалённый цокот когтей по камням.

Лоренс ещё успевает удивиться — откуда ему знать, как пахнет паучья кладка? Он же кабинетный хлыщ, что он нюхал в жизни, кроме чужих духов и бумажной пыли?.. Потом удивляться уже некогда, потому что комок паутины на стене — то, что они приняли за комок паутины размером с кулак — выпускает тонкие лапы и кидается вглубь тоннеля.

— Часовой! — с досадой бросает Грейвз, швыряет заклятие вслед, но не успевает — паучок скрывается за поворотом. Грейвз матерится. Без выкрутасов, коротко и зло. — Держи щит, — приказывает он, и на конце его палочки вспыхивает огненный шарик.

Цокот в глубине затихает, тишина кажется удушающей, как зловоние. Потом слышится шорох. Он близится, будто десятки лап крадутся там, в темноте, которую не рассеивает Люмос.

— Скажи, что ты не боишься пауков, — шепчет Грейвз.

— Нет, — тем же шепотом отвечает Лоренс. — А ты?..

Внезапное нарушение субординации проходит незамеченным: не до выканья и не до сэров, когда прямо сейчас на тебя движется шелестящая орда восьминогих восьмиглазых монстров. Каждый размером с крупную собаку, свет отражается в блестящих глазах. Поначалу кажется, что к ним из темноты приближается всего-навсего безобидная стая огоньков. Огоньки заполняют весь тоннель от пола до потолка, и Грейвз матерится ещё раз.

— Много…

— Жалко, они невкусные, — бодро отзывается Лоренс. — Вышло бы отличное барбекю.

Грейвз атакует, как только первые щетинистые лапы останавливаются у круга света. Стена огня с гудением разворачивается из огненного шарика, жар опаляет их лица. В пламени слышится визг и скрежет, кто-то корчится, что-то негромко хлопает — это нежные паучьи тельца взрываются от вскипевшей крови. Грейвз продвигается вперёд по шагу, двигая стену, Лоренс держит перед ними мерцающий щит, под ногами хрустят обгорелые лапы и что-то чавкает — Лоренс предпочитает не опускать взгляд и не смотреть, что именно.

Потом скрежет и визг затихают. Пламя стоит ровно, освещая их лица беглыми бликами. Они переглядываются, и Грейвз впервые не торопится отвести взгляд.

— Хорошо, — говорит он. — Идём дальше.

Лоренс кивает.