наблюдаю за тем, как он подъезжает ближе, легко управляя
своим инвалидным креслом, огибая углы и незнакомые узкие дверные проемы. Пока я придерживаю двери, Дэн заез-жает в кабинет и паркуется возле моего стола. Я предлагаю
ему пересесть в кресло, но он совсем не хочет поднимать-
ся, делать усилие и пересаживаться. Мы сидим друг против
друга, и я спрашиваю, как могу ему помочь.
Он пожимает плечами и издает многосложный звук: «Я
не знаю…», на его лице та же палитра чувств – отчаяние
и вызов. Дэн сидит прямо в своем электрическом кресле, склонив голову. Он высокий, широкоплечий, и если бы его
гены перемешались иначе, мог бы играть в регби или быть
мотоциклистом. Его вьющиеся рыжие волосы спускаются до
плеч. У него гладкая, бледная от затворничества кожа; мышцы, которые больше не подчиняются командам мозга. Его
заболевание касается только мышц, но чувства и мышление
остаются нетронутыми.
Несмотря на то, что его разум заперт в теле, которое со-противляется воле, я чувствую, что Дэн может убеждать в
своем мнении с помощью интеллекта. Я хочу понять его и
помочь. Но это произойдет только в том случае, если он согласится помочь мне. В его молчании есть вызов, с которым
я сталкивалась как профессионал и мать, и я знакома с возможностью молодых людей навязывать свое мнение, отказы-ваясь от сотрудничества. Только Дэн может решить, примет
ли меня в свою команду.
В кабинете тихо. Он поднимает голову, смотрит мне в глаза, я смотрю в ответ. Он снова опускает голову.
– Дэн, ты хотел сюда приехать или тебя заставили?
Он смотрит на меня, пожимает плечами и отвечает, что
хотел и согласился приехать.
– Можешь рассказать мне, чего ожидал от нашей встречи?
Он снова пожимает плечами и произносит все гласные разом. Я понимаю, что мы идем по тонкому льду. Решит ли он, что мне можно доверять?
– Вы знаете, что мистер Пурвис, который навещает вас
дома, попросил меня встретиться с вами? – он кивает, отводя глаза в сторону.
– Я думаю, он не знал, как вам помочь… – подсказываю я.
Дерзкая улыбка медленно расползается по его лицу.
– Вы хотите сказать, что я испугал его до смерти? Он просто не знал, что ответить.
– А вы пытались его испугать?
– Нет, но было весело наблюдать за его попытками рас-спросить меня.
Могу представить себе бедного медбрата отделения пси-хиатрической помощи, который попал в центрифугу суицидальной депрессии и двух смертельных заболеваний у молодого человека. Когда суицид становится просто принятием
реальности? Я замечаю, что у Дэна наконец проявилась тяга
к абсурду, что и станет нашей почвой для разговоров.
– Так вы ему сказали, что хотите умереть. Какова была
его реакция? – я пытаюсь вычислить тонкую грань, которая
разделяет человека, признающего свое состояние, и суицид-ника.
Дэн наклоняет голову вбок, возится с джойстиком кресла, откидывается назад, чтобы смотреть прямо на меня.
– Ну он, в общем-то, хотел отговорить меня умирать, хотя
знал, что у меня смертельное заболевание, поэтому не знал, что сказать.
Я киваю.
– И когда вы сказали, что хотите умереть, вы имели в ви-ду, что вас прикончит болезнь или вы сами себя прикончите
раньше?
Он широко открывает глаза, не ожидая такого прямого
подхода.
– Я не знаю, как мог бы это сделать. Но мне хотелось бы
что-то придумать.
– У вас были какие-то идеи?
– Я думал заехать на инвалидном кресле в озеро. Но как
я до него доберусь? И кресло, вероятно, замкнет, если аккумулятор намокнет…
Мы оба молчим и думаем о трудном положении Дэна.
– А может быть такое, что аккумулятор ударит вас током? – я провоцирую его, он улыбается.
– Слишком слабый разряд, – отвечает он. – Здоровье и
безопасность… – взрыв хохота проскальзывает между нами, связь установлена.
Я смотрю на его лицо и задаю следующий вопрос. Он выдерживает мой взгляд.
– Что вы любите?
Дэн размышляет. Он меняет угол кресла с помощью джойстика, задумчиво морщит брови и рассказывает, что ему
нравились две онлайн-игры, где он соревновался или коопе-рировался с друзьями, чтобы решать задачи. В одной игре
он водил машину, в другой у него был аватар, который бегал, прыгал и сражался – полноценное тело, управляемое ра-зумом Дэна. Ему нравилось решать задачи, думать, играть в
команде и переписываться. Время пролетало быстро.
Что было самое лучшее в этом, спрашиваю я, и он отвечает, не раздумывая: в игре все были равны. Он мог сорев-новаться и побеждать.
На основании моих (поверхностных) знаний о Grand Theft Auto 32 и нашей общей любви к абсурду я вступила в команду
Дэна на испытательный срок. Он красноречив (когда не пре-бывает в режиме «му») и умен, быстро понимает, что управ-ление депрессией – это игры разума, и хорошо с ними справляется. В дни, когда у него плохое настроение, он больше
склонен пожимать плечами и мычать. Когда я передразни-ваю его мычание, он вздыхает, ухмыляется, и мы продолжа-ем игру.
Мы рисуем схему его уныния согласно формуле КПТ: ри-сунок Карта уныния Дэна
Мысли – моя жизнь – это пустая трата времени, это
нечестно, я безнадежен, это не стоит того, я проиграл в ге-нетической лотерее.
Поведение – остаться в постели, избегать друзей (в том