Как мы умираем 1

Предвидение смерти может позволить умирающему рассмотреть возможные варианты и составить четкие планы

относительно того, какую помощь он хотел бы получить.

Для некоторых людей это может означать «Старайтесь

изо всех сил, чтобы сохранить мне жизнь», но для большинства (особенно для тех, кто видел спокойную смерть) это

будет означать «Сосредоточьтесь на моем спокойствии и

комфорте, а не на продолжительности жизни». Можно обсудить, где бы пациент предпочел провести остаток жизни: это может быть свой дом или дом любимого человека.

Некоторые из них могут потребовать дополнительных ре-сурсов приюта или хосписа. Большинство людей не хотят

заканчивать жизнь в больнице, но без плана, что делать в

чрезвычайной ситуации, многие оказываются в больнице вопреки своим предпочтениям.

Люди, которые умирают, несмотря на все усилия врачей

при поступлении в больницу, могут сделать выбор только

в том случае, если команда больницы четко понимает их

перспективы. Заблаговременное планирование требует от

больного человека, его близких и медицинских консультантов смелости (и профессиональных умений) вести честные

и ясные разговоры о том, что можно предложить, а что

нет. Только тогда умирающий и его близкие могут сделать

осознанный выбор.

Поздним утром терапевт звонит мне из дома пациента.

Она была там в течение часа, и за это время пожилому человеку становилось все хуже и хуже. У него давнее заболевание печени, и он постепенно умирает. У него есть «План

неотложной медицинской помощи», который ясно дает понять, что в его приоритете комфорт, а не героические усилия

по спасению жизни. Сегодня у него сильная тошнота, меша-ющая лежать. Могу ли я что-то предпринять по поводу его

тошноты? Мы обсуждаем некоторые медицинские детали, я

советую несколько вариантов и сообщаю, что смогу добраться до них за 20 минут.

Я пытаюсь припарковаться у дома пациента: он находится

в тихом пригороде, построенном без подъездных парковок

или гаражей, и машины припаркованы вдоль дороги. На дворе лето, и дети играют на тихой узкой улице, прыгая, катаясь на велосипедах и играя во что-то, что предполагает рисование мелом на дороге и много смеха. Дверь, ведущая на

крыльцо, открыта, входная дверь тоже. Я стучусь и кричу:

– Добрый день! Это доктор Мэнникс. Могу я войти?

Заплаканная женщина в нелепой пижаме с героями муль-тиков широко распахивает дверь.

– Спасибо, что пришли так быстро, – говорит она. – Извините за пижаму.

Сбоку от короткого коридора я вижу кухню, где Дейдра,

сестра по уходу из местного округа, горячо любимая командой паллиативного ухода за добрый, профессиональный подход, замечает меня и кричит:

– Отлично! Проходите сюда!

Я подчиняюсь. Все всегда так делают.

Дейдра тихим голосом резюмирует, что происходит с Уолтером – пациентом, который хорошо известен команде медсестер. Она говорит, что он лежит в кровати в гостиной, рядом две его дочери (закатывает глаза, показывая, что они

очень эмоциональны) и подруга Молли. Врач сделал Уолтеру укол от тошноты после нашего телефонного разговора и

ушел к другим пациентам. Теперь Уолтера тошнит меньше, и он может лежать. Дейдра проводит меня в гостиную.

Думать о возможной смерти или собственном

критическом состоянии может быть трудно. Однако

это поможет вам и близким понять, как действовать в

трудной ситуации, когда обсудить уже нет возможности.

Комната уходит в глубину дома. Серебряные занавески

на больших окнах, превращающие яркий дневной свет в белое свечение, освещают пожилую женщину в халате и сетке

для волос, сидящую в кресле у окна. Это Молли. Ее взгляд

устремлен на односпальную кровать в дальнем конце комнаты, в которой тихо лежит бледный худой человек с жел-товатой кожей и тонкими белыми волосами. Он опирается