Поздним утром терапевт звонит мне из дома пациента.
Она была там в течение часа, и за это время пожилому человеку становилось все хуже и хуже. У него давнее заболевание печени, и он постепенно умирает. У него есть «План
неотложной медицинской помощи», который ясно дает понять, что в его приоритете комфорт, а не героические усилия
по спасению жизни. Сегодня у него сильная тошнота, меша-ющая лежать. Могу ли я что-то предпринять по поводу его
тошноты? Мы обсуждаем некоторые медицинские детали, я
советую несколько вариантов и сообщаю, что смогу добраться до них за 20 минут.
Я пытаюсь припарковаться у дома пациента: он находится
в тихом пригороде, построенном без подъездных парковок
или гаражей, и машины припаркованы вдоль дороги. На дворе лето, и дети играют на тихой узкой улице, прыгая, катаясь на велосипедах и играя во что-то, что предполагает рисование мелом на дороге и много смеха. Дверь, ведущая на
крыльцо, открыта, входная дверь тоже. Я стучусь и кричу:
– Добрый день! Это доктор Мэнникс. Могу я войти?
Заплаканная женщина в нелепой пижаме с героями муль-тиков широко распахивает дверь.
– Спасибо, что пришли так быстро, – говорит она. – Извините за пижаму.
Сбоку от короткого коридора я вижу кухню, где Дейдра,
сестра по уходу из местного округа, горячо любимая командой паллиативного ухода за добрый, профессиональный подход, замечает меня и кричит:
– Отлично! Проходите сюда!
Я подчиняюсь. Все всегда так делают.
Дейдра тихим голосом резюмирует, что происходит с Уолтером – пациентом, который хорошо известен команде медсестер. Она говорит, что он лежит в кровати в гостиной, рядом две его дочери (закатывает глаза, показывая, что они
очень эмоциональны) и подруга Молли. Врач сделал Уолтеру укол от тошноты после нашего телефонного разговора и
ушел к другим пациентам. Теперь Уолтера тошнит меньше, и он может лежать. Дейдра проводит меня в гостиную.
Думать о возможной смерти или собственном
критическом состоянии может быть трудно. Однако
это поможет вам и близким понять, как действовать в
трудной ситуации, когда обсудить уже нет возможности.
Комната уходит в глубину дома. Серебряные занавески
на больших окнах, превращающие яркий дневной свет в белое свечение, освещают пожилую женщину в халате и сетке
для волос, сидящую в кресле у окна. Это Молли. Ее взгляд
устремлен на односпальную кровать в дальнем конце комнаты, в которой тихо лежит бледный худой человек с жел-товатой кожей и тонкими белыми волосами. Он опирается