Как мы умираем 1

команды разбегается, чтобы собрать лекарства, сделать телефонные звонки, проверить других пациентов. В палате остаются только члены семьи пациента, Лисл, я и медсестра отделения. Я представляюсь врачом-консультантом больницы

и объясняю, что, вполне вероятно, у их отца/мужа случился

инсульт, затем его сердце перестало биться и теперь недостаточно хорошо работает. Кэтлин приносит стулья; мужчины

садятся, но их мать остается стоять рядом с мужем. Я тронута тем, как молодой доктор встает рядом, берет ее за руку, чтобы положить на руку мужа, неподвижно лежащую на груди, а затем мягко кладет свою руку поверх их, давая понять, что это разрешено – это ее время с мужем.

Сестра отделения бесшумно перемещается между мига-ющим экраном монитора, трубками капельницы и пациентом, реагируя на падение артериального давления, учащенное сердцебиение, колебание уровня кислорода в крови. Она

регулирует поток кислорода; меняет пакеты для капельницы; общается с Лисл с помощью кивков и жестов, чтобы не

мешать нашему деликатному разговору. Кэтлин садится на

стул среди мужчин и задумчиво смотрит, полная сочувствия.

Я спрашиваю мужчин, знали ли они, что у их отца проблемы с сердцем, и они кивают, бормоча, что он жил со скри-

пом много лет. С тех пор, как два года назад у него случился

второй инфаркт, они ждали звонка из больницы в любой момент. Я спрашиваю, как их отец чувствовал себя в последнее

время, и они отвечают, что из-за боли в груди и истощения

он был ограничен четырьмя стенами. Поэтому они понимали, что это дело времени, продолжаю я, и они кивают в ответ. Для них это не стало сюрпризом.

– Итак, – спрашиваю я, – что сказал бы ваш отец насчет дальнейших действий в случае ухудшения состояния

его сердца, приступа и поступления в больницу?

Следует долгая напряженная пауза. Мужчины сидят, ссутулившись, сложив руки перед собой, и смотрят на меня ис-пуганными глазами. Они качают головами, не зная, чего хотел бы их отец.

– Упоминал ли он о чем-то, что помогло бы узнать, что

нам делать сейчас? – спрашиваю я так мягко, как только мо-гу, и один из них отвечает хриплым голосом:

– Он пытался. О Боже, он пытался поговорить об этом, и

я сказал ему, чтобы он не был таким плаксивым…

Его голос срывается, а плечи поднимаются. Кэтлин нежно

касается его плеча. Брат перехватывает нить разговора.

– Не только ты, Сэм, – говорит он. – Папа попросил меня

сделать одну из доверенностей у адвоката на случай, если

маме когда-нибудь понадобится помощь, и я ответил, что он

будет с нами всегда и не стоит быть таким мрачным…

Его голос стихает.

Все молчат, и это душераздирающе. Пожилые люди знают, что смерть не за горами, и многие из них пытаются заговорить о своих надеждах и желаниях. Но часто встречают

отпор у молодых, которые не могут даже слушать и думать о

тех вещах, которые являются постоянными спутниками пожилых или больных.

Затем заговорила их мать. Она смотрела на мужа, внимательно слушала и время от времени переводила взгляд на

меня, когда я разговаривала с ее сыновьями.

– Дайте ему уйти, – тихо говорит она.

Мужчины смотрят с удивлением, один начинает возра-жать, но она поднимает свободную руку и просит его замол-чать.

– Он не живет. Он не счастлив и часто говорит, что готов

умереть, – говорит она им. Затем поворачивается ко мне:

– Он знает, что парни позаботятся обо мне, и уверен, что

со мной будет все в порядке. Он уже давно готов умереть.

Полное молчание прерывается всхлипыванием одного из

мужчин.

– Расскажите, что бы он сказал, если бы пришел сейчас в

сознание, – подбадриваю я ее.

Она смотрит на его лицо с привычной нежной улыбкой, когда отвечает.

– Он говорит мне это почти каждую неделю: «Джинни, у

нас была прекрасная жизнь. Теперь пора уходить. Я надеюсь, что скоро, надеюсь, внезапно, надеюсь, рядом с вами…» И

я отвечаю: «Джерри, я надеюсь, что не сильно отстану от те-бя». Потом мы обнимаем друг друга и чувствуем покой.

Она делает паузу и спрашивает:

– Он еще придет в сознание, доктор?

– Думаю, это маловероятно, – говорю я, осознавая, что

из-за спешки у нас не было времени представиться. Кажется

бесцеремонным называть ее Джинни.

– Видите этот монитор?

Лисл указывает диаграмму сердечного ритма.

– Он показывает, что сердце Джерри пытается биться, но

оно недостаточно сильно, чтобы обеспечить правильную и

хорошую циркуляцию крови. Без хорошего кровоснабжения

мозга мы не можем бодрствовать. Джерри без сознания. Он

очень, очень болен… Достаточно болен, чтобы умереть.

Она делает паузу и дает возможность семье переварить

эту новость.

– Иногда люди даже без сознания слышат то, что происходит вокруг. Быть может, он слышит вас, и рад вашему

присутствию. Но необходимо решить, какое лечение продолжать, и мы хотим знать, чего он хотел бы сам. Мы не можем

его спросить, потому что он без сознания. Вот почему мы

нуждаемся в вас – тех, кто знает его лучше всех, чтобы передать его волю. Мы не просим вас принять решение – это забота врачей. Но если вы считаете, что есть методы лечения, которые он хотел бы исключить, мы примем это во внимание.

Иногда самое лучшее, что можно сделать для