Как мы умираем 1

спят. Одна женщина слабо поднимает руку, будто надеется, что я смогу ее спасти. Другая сосредоточенно держит пластиковую чашку с носиком. Это современный ад: преврат-ности экстремального возраста, ясный ум, ограниченный телом, которое постепенно разрушается, но все равно продолжает существовать; или же, наоборот, слабоумие в крепком

живом теле. Эта комната – еще один круг ада, очень чистый

и светлый. Легко представить, что женщины в этой палате

будут рады встретить смерть.

И тем не менее жизнь, со стороны кажущаяся невозмож-ной, для пожилого человека все равно того стоит. Миссис

Лянг не проснулась старой – это был долгий путь постепен-ного усыхания, иногда с частичными поправками, ударами

болезней, от которых удавалось отбиться лечением. Мы с ней

смотрим на ее состояние с совершенно разных позиций, и

именно ее точка зрения важна. Я много работала с пожилы-ми людьми и научилась не делать поспешных выводов.

Я сижу рядом, и мы обсуждаем ее успехи. Она очень

рада, что боли в животе и запоры прошли. Более сильные

обезболивающие позволяют ей лежать на спине, несмотря

на постепенное разрушение позвоночника, и она может видеть происходящее вокруг. Ее волосы помыли и подстриг-ли, дали посуду с большими ручками, чтобы она могла есть

сама, несмотря на прогрессирующую болезнь Паркинсона.

Она справляется с этой задачей очень медленно и согласилась поставить зонд для кормления, чтобы питаться с мень-шим количеством усилий. Лучшее питание защитит ее кожу

от пролежней, через трубку будут вводить и часть лекарств.

Она сможет употреблять маленькие порции самостоятельно, для удовольствия. Ей это подходит.

– Я живу слишком долго, – говорит она без эмоций, будто

эхо слов сиделки, произнесенных в первый день в больнице. – Если бы я могла, отдала бы часть своих лет более молодым, тем, у кого есть семьи, людям, которым необходимо

прожить дольше. Но я не могу.

Если бы только продолжительность жизни была активом, подлежащим передаче. Это оценка ее положения с экономи-ческой точки зрения.

– Вы хотите умереть?

Она задумывается, и говорит, что не хочет умышленно

покончить с жизнью, но сожалеет о том, как бессмысленно

жила в прошлом, когда была способна передвигаться. Я киваю, и говорю, что она нашла основную проблему пожилого возраста. Собираюсь спросить ее о боли в ноге, как вдруг

чувствую внезапный прилив жара. Я горю, излучаю жар и

чувствую тревогу, близкую к панике, которая обычно сопровождает приливы при менопаузе. Я знаю, что мое лицо уже

раскраснелось и выступил пот.

Крайности, которые встречаются сейчас, с развитием

современной медицины, все чаще: ясный ум, ограниченный разрушающимся телом и, наоборот, слабоумие в крепком живом организме.

Миссис Лянг просит меня взять с ее стола предмет, похожий на футляр для очков. Внутри находится маленький вентилятор на батарейках. Она сжимает рукоятку, чтобы вклю-чить его, и направляет мне в лицо, говоря:

– Не волнуйся, милая, сейчас все пройдет. Это всего лишь

маленькая неприятность.

Она ждет, пока прилив пройдет, внимательно глядя мне

в лицо и держа вентилятор. Я очень растрогана этим актом

доброты, простым пониманием биологического процесса.

– Мне всегда казалось, что это такая большая проблема, –

говорит она. – Потому что все мои коллеги были мужчинами, они просто не понимали. Стало лучше?

Я киваю в знак благодарности, она снова сжимает рукоятку, и вентилятор выключается.

– К ним быстро привыкаешь, – говорит она. – Но какое

облегчение, когда они заканчиваются. Я совершенно не ску-чаю по ним.

Она рассказывает, что ее приливы закончились в середине 80-х, и я надеюсь, что на моем лице не отражается ужас

расчетов. В этот момент я замечаю едва уловимую переме-ну в наших отношениях. Теперь она, пожилая женщина, на-ставляет меня, молодую. Миссис Лянг до сих пор сохраняет

острый ум и хочет быть в курсе событий. Мудрая и добрая,

она построила теорию о передаче лет жизни на основе эко-номических терминов, но не имеет возможности это выразить. В момент сострадания она мгновенно стала сама собой.

Боль в ноге – это просто. Она говорит, что это похоже на

судорогу, и, ощупывая ее стопу, я чувствую твердую натя-нутую мышцу. Она права: судороги – это следствие болезни Паркинсона, здесь могут помочь инъекции ботокса, которые сделают мышцу нечувствительной на несколько недель

или месяцев. Нет необходимости в назначении дополнительных обезболивающих, внезапные судороги больше не потре-вожат ее сон или покой.

Она говорит мне, на какой волне BBC Radio 4, я настра-иваю и кладу приемник на подушку рядом с ее ухом, чтобы

она одна могла его слышать. Мы смеемся будто сообщники.

Я встаю, и понимаю, что женщины в палате выглядят по-другому – теперь я замечаю наше сходство, а не различия, вызванные возрастом или болезнями. Часто в наших глазах пожилые люди лишены индивидуальности – мы слишком молоды, чтобы разглядеть их мудрость, опыт и терпение. Я получила очень важный урок от этой слабой, пожилой женщины.– До свидания, дорогая моя, – бормочет она, прощаясь.

– До свидания, и спасибо, профессор, – говорю я.