спят. Одна женщина слабо поднимает руку, будто надеется, что я смогу ее спасти. Другая сосредоточенно держит пластиковую чашку с носиком. Это современный ад: преврат-ности экстремального возраста, ясный ум, ограниченный телом, которое постепенно разрушается, но все равно продолжает существовать; или же, наоборот, слабоумие в крепком
живом теле. Эта комната – еще один круг ада, очень чистый
и светлый. Легко представить, что женщины в этой палате
будут рады встретить смерть.
И тем не менее жизнь, со стороны кажущаяся невозмож-ной, для пожилого человека все равно того стоит. Миссис
Лянг не проснулась старой – это был долгий путь постепен-ного усыхания, иногда с частичными поправками, ударами
болезней, от которых удавалось отбиться лечением. Мы с ней
смотрим на ее состояние с совершенно разных позиций, и
именно ее точка зрения важна. Я много работала с пожилы-ми людьми и научилась не делать поспешных выводов.
Я сижу рядом, и мы обсуждаем ее успехи. Она очень
рада, что боли в животе и запоры прошли. Более сильные
обезболивающие позволяют ей лежать на спине, несмотря
на постепенное разрушение позвоночника, и она может видеть происходящее вокруг. Ее волосы помыли и подстриг-ли, дали посуду с большими ручками, чтобы она могла есть
сама, несмотря на прогрессирующую болезнь Паркинсона.
Она справляется с этой задачей очень медленно и согласилась поставить зонд для кормления, чтобы питаться с мень-шим количеством усилий. Лучшее питание защитит ее кожу
от пролежней, через трубку будут вводить и часть лекарств.
Она сможет употреблять маленькие порции самостоятельно, для удовольствия. Ей это подходит.
– Я живу слишком долго, – говорит она без эмоций, будто
эхо слов сиделки, произнесенных в первый день в больнице. – Если бы я могла, отдала бы часть своих лет более молодым, тем, у кого есть семьи, людям, которым необходимо
прожить дольше. Но я не могу.
Если бы только продолжительность жизни была активом, подлежащим передаче. Это оценка ее положения с экономи-ческой точки зрения.
– Вы хотите умереть?
Она задумывается, и говорит, что не хочет умышленно
покончить с жизнью, но сожалеет о том, как бессмысленно
жила в прошлом, когда была способна передвигаться. Я киваю, и говорю, что она нашла основную проблему пожилого возраста. Собираюсь спросить ее о боли в ноге, как вдруг
чувствую внезапный прилив жара. Я горю, излучаю жар и
чувствую тревогу, близкую к панике, которая обычно сопровождает приливы при менопаузе. Я знаю, что мое лицо уже
раскраснелось и выступил пот.
Крайности, которые встречаются сейчас, с развитием
современной медицины, все чаще: ясный ум, ограниченный разрушающимся телом и, наоборот, слабоумие в крепком живом организме.
Миссис Лянг просит меня взять с ее стола предмет, похожий на футляр для очков. Внутри находится маленький вентилятор на батарейках. Она сжимает рукоятку, чтобы вклю-чить его, и направляет мне в лицо, говоря:
– Не волнуйся, милая, сейчас все пройдет. Это всего лишь
маленькая неприятность.
Она ждет, пока прилив пройдет, внимательно глядя мне
в лицо и держа вентилятор. Я очень растрогана этим актом
доброты, простым пониманием биологического процесса.
– Мне всегда казалось, что это такая большая проблема, –
говорит она. – Потому что все мои коллеги были мужчинами, они просто не понимали. Стало лучше?
Я киваю в знак благодарности, она снова сжимает рукоятку, и вентилятор выключается.
– К ним быстро привыкаешь, – говорит она. – Но какое
облегчение, когда они заканчиваются. Я совершенно не ску-чаю по ним.
Она рассказывает, что ее приливы закончились в середине 80-х, и я надеюсь, что на моем лице не отражается ужас
расчетов. В этот момент я замечаю едва уловимую переме-ну в наших отношениях. Теперь она, пожилая женщина, на-ставляет меня, молодую. Миссис Лянг до сих пор сохраняет
острый ум и хочет быть в курсе событий. Мудрая и добрая,
она построила теорию о передаче лет жизни на основе эко-номических терминов, но не имеет возможности это выразить. В момент сострадания она мгновенно стала сама собой.
Боль в ноге – это просто. Она говорит, что это похоже на
судорогу, и, ощупывая ее стопу, я чувствую твердую натя-нутую мышцу. Она права: судороги – это следствие болезни Паркинсона, здесь могут помочь инъекции ботокса, которые сделают мышцу нечувствительной на несколько недель
или месяцев. Нет необходимости в назначении дополнительных обезболивающих, внезапные судороги больше не потре-вожат ее сон или покой.
Она говорит мне, на какой волне BBC Radio 4, я настра-иваю и кладу приемник на подушку рядом с ее ухом, чтобы
она одна могла его слышать. Мы смеемся будто сообщники.
Я встаю, и понимаю, что женщины в палате выглядят по-другому – теперь я замечаю наше сходство, а не различия, вызванные возрастом или болезнями. Часто в наших глазах пожилые люди лишены индивидуальности – мы слишком молоды, чтобы разглядеть их мудрость, опыт и терпение. Я получила очень важный урок от этой слабой, пожилой женщины.– До свидания, дорогая моя, – бормочет она, прощаясь.
– До свидания, и спасибо, профессор, – говорю я.