Как я был волком

Неплохо бы сблефовать, но нет смысла, правитель раскусит меня сразу.

– Читаю по лицам. Итак, что вы надумали нехорошего? Я видел.

Старик рассмеялся:

– Ничего не скроешь. На ум пришла безнадежная идея вместо тебя отпустить другого. Глупо, конечно. Но так жаль расставаться со знающим собеседником.

На подоконнике перед нами накрыли шикарный стол. Я отметил, что из новеньких не видно Геды, но примелькавшаяся за сегодня тройка, как уже стало понятно, не единственная. Дворец большой, дел много, и сменяться иногда надо.

Пока тройка новеньких подносила угощение, сразу по четыре незнакомых мне служанки выстроились в центре зала в три ряда. Вон их, оказывается, сколько. И если это еще не все…

Хлоп! – одновременно соприкоснулись двенадцать пар ладоней. Хлоп! – с секундными перерывами продолжили девушки, задавая четкий ритм. Опоясанные бахромой ножки начали пританцовывать, бахрома – подлетать, тела – худенькие, пышные, высокие, низкие, загорелые и не очень – ритмично подрагивать. Хлопающие руки взвились над головами, талии качнулись из стороны в сторону, бедра двинулись как в индийском танце. И принялись качаться еще, еще, еще, амплитуда нарастала. К талиям присоединились головы, во время раскачиваний склонявшиеся направо и налево. Налобные нитяные занавесочки полностью открывали на это время глаза: смущенные, требовательные, опасливые, лукавые, шальные, разные. Хлоп! – одновременно поднялись, согнувшись в колене, правые ножки по углам шести квадратов. Хлоп! – сменили их левые. Движения простенькие, но настолько слаженные, настолько чувственные, настолько завораживающие…

– Ррр! – донеслось сзади через проем, так сказать, с «улицы».

Я резко обернулся:

– Что они делают?!

Надсмотрщик, крепко державший на руках детеныша-человолка лет пяти, опустил его на землю и дал пинка. Встав на четыре ноги и ошалело оглядевшись, мальчуган прыгнул вперед. За ним никто не гнался. А гнаться, вообще-то, было кому: рядом с надсмотрщиком выстроилось в шеренгу не меньше двух десятков детей и подростков мужского пола, в руках они держали луки.

– Готовсь! – скомандовал надсмотрщик, которого я обозвал так из-за кнута, висевшего на поясе. Их носили только хранители и надсмотрщики над ровзами.

Маленькие долинники натянули тетивы. Юный человолк бросился наутек. Дав ему немножко уйти, надсмотрщик дал отмашку:

– Можно.

Рой стрел взвился в воздух, настигая детеныша.

– Остановите! – Я практически ударил Фриста взглядом.

Правитель остался невозмутим.

– Невозможно. Дети должны тренироваться.

Мы об этом уже говорили. Тогда Фрист заявил, что дети должны тренироваться с детьми. Вырастут умения – повысится возраст соперников. Значит, вот куда исчезали дети…

– Его же убьют! Как и предыдущих!

– Ты так долго убеждал меня, что ты человек, а не животное, и я уж было поверил, что нечто человеческое в тебе имеется. А теперь ты доказываешь обратное.

– Вы совершаете убийство!

– В заповедях не говорится о животных.

Круг замкнулся. Я попал в логическую ловушку.

Хлоп-хлоп! – продолжался убаюкивающе-синхронный и одновременно возбуждающий танец, ведь команды прекратить не было. Хлоп! – раскачивающиеся фигурки начали медленно вращаться на месте. Хлоп! – остановились к нам спиной. Застыли. Бахрома успокоилась. Хлоп! – спины резко прогнулись назад, как у гимнасток, отчего перевернутые глаза встретились с нашими. Даже не встретились, а воткнулись, как острые пики. Двадцать четыре пронзительных зрачка – в четыре наших.

– Прекратите этот балаган, – не выдержал я, – сейчас не до танцев.

Взмах руки с длинным ширким рукавом – и служанок сдуло этим ветром.

К этому времени в теле детеныша торчали три древка. Истекая кровью, он продолжал убегать. Новые орудия убийства летели без остановки. Несколько стрел попали, но прошли по касательной или отскочили. Еще две воткнулись.

– Это вы называете тренировкой?

– Лучшая из возможных. Не часто удается пострелять по убегающей мишени.

– Но мишень – живая!

– Об этом и говорю.

– Черные стрелы! – донеслась команда надсмотрщика. – Шагаем!

Детеныш полз все медленнее, окровавленные пальцы хватались за траву и тянули ее на себя, пытаясь хоть так приблизить спасение. Шансов не было. Шеренга лучников двигалась к нему, делая выстрел за выстрелом. В отличие от первых выпущенных стрел, новые брались из второго отделения колчана.

– Готов, – объявил надсмотрщик, поднятой рукой прекращая расстрел.

Лучники собрались вокруг недвижимой жертвы. Надсмотрщик убрал из трупика черные древки и указал на попавшие первыми:

– Чьи? – Пятеро подняли правые руки. – Молодцы. Сегодня особенный день. У вас будет отдельный бегун.

Отличившиеся мальчишки в восторге запрыгали на месте.

– На позицию! – Надсмотрщик вернул всех на позицию. – По неподвижной мишени… можно!

Пока долинные дети превращали в кровавое месиво то, что недавно было ребенком, надсмотрщику передали еще одного человолчонка, постарше. Почти подростка. Видя происходящее, тот вырывался, оскалившиеся зубки старались укусить, тельце вертелось и норовило выскользнуть.

– Лучшие стрелки – приготовиться!