Как я был номеном

– Руку не отпустите? – спросил я, становясь над дырой.

– Тебе по-большому?

– Нет.

– Одной хватит.

Невесело придется девочкам.

После меня в недалекий поход отправилась Марианна.

– Потом скажешь, как там. – Люба съежилась и еще сильнее зарылась в сено, когда преграда между ней и мной ушла с Мурашом.

Жалко Любу. Чуть не плачет, но держится. За отца переживает. И за сестренку. Не будь здесь Феньки, неизвестно, на что решилась бы Люба. События повернулись таким боком, что могли толкнуть на самое страшное. И, что обидно, абсолютно бесполезное. Сделав что-то с собой, Люба не нанесла бы противнику никакого вреда. С моей точки зрения, если тебя довели до края, то, шагая в пропасть, захвати с собой виновного в твоих бедах. «Помирать, так с музыкой», гласит народная мудрость. А народная она, потому что подтверждалась на протяжении веков. Не зря же лишение себя жизни считается за тяжкий грех всеми религиями, а подвиги, скажем, Гастелло и Матросова никому не придет в голову записать в указанную категорию. Народная мудрость права, и если помирать, то с музыкой, тогда и жизнь, и смерть обретают смысл.

И, как говорит заречная заповедь, «Не убий, если это не враг, посягнувший на твою жизнь, семью и родину». Лайк. Тьфу, аминь. Да будет так.

Фенька тоже не спала в ожидании очереди. Мелкая по сравнению с сестрой, она потерялась под служившей одеялом охапкой травы, тогда как пышной Любе почти весь окрестный силос потребовался только чтобы прикрыть основное.

С царевной страж обращался нежнее. Надежда на завтрашний поцелуй? Руку он сначала вежливо попросил, затем столь же галантно заломил – не согнув Марианну в три погибели, а позволив идти ровно. Она оценила и одарила Мураша кивком. Возможно, в благодарности участвовали также чувственная улыбка или многообещающий взгляд. Сзади не видно. Но толстый Кубарь ревниво поморщился. После того как дверь за ушедшими закрылась, он некоторое время злобно глядел на нас, оставшихся. Через пару минут вместе с его злобой выросло мое беспокойство. Еще через минуту Кубарь толкнул Зимуна:

– Мураша долго нет. Вместе с этой, наглой.

Зимун открыл глаза, посмотрел на меня и девчонок и положил руку на меч. Кубарь выглянул в ночь, держа свой меч перед собой.

Чвак! Отрубленная кисть с оружием полетела на землю. Второй удар меча пришелся скорчившемуся Кубарю сзади в плечо. Крик захлебнулся в зародыше, Кубарь завалился лицом вниз.

Зимун вскочил с мечом наперевес, лицом к появившейся в дверях Марианне, красиво помахивавшей мечом, разрабатывая кисть.

Валькирия. Амазонка. Обнаженный клинок в руке и обнаженная женская грудь – убийственное сочетание. Коктейль «Марианна» одним своим видом ударил в голову противнику. Жаль, что только в переносном смысле. Пока.

– Где Мураш? – спросил последний оставшийся у нас враг.

Он изготовился к бою. Чуть отведенный назад меч не мешал обзору, нагнувшееся тело в любой миг могло прыгнуть вперед.

Царевна оценила его стойку.

– В отличие от вас, он не верил, что девочки умеют обращаться с мечом. Я его переубедила.

Внутри помещения длинным клинком не помашешь. Пираты, когда шли на абордаж, для боя в тесноте корабельных кают использовали небольшие сабли и тесаки. На суше в таких случаях пользовались кинжалами. Но сейчас в руках противников были мечи, и царевна не собиралась выпускать рослого врага на простор, где он мог нормально размахнуться.

– Жаль убивать такую красивую девочку. – Едва не задев потолочную балку, оружие в ладони Зимуна совершило красивый оборот в вертикальной плоскости. – И Аким не одобрит. Предлагаю забыть о парочке толстых неумех, – он пнул дергавшегося в агонии Кубаря, – и не портить себе нервы и будущее. Положи меч, вернись на место, и все сделают вид, что так и бы…

Противник повернулся ко мне спиной, и я не упустил момент – прыгнул, оттолкнувшись от стенки, обхватил руками голову Зимуна, а ногами обвил туловище. У меня не было ни жалости, ни сомнений, я – мужчина, который защищает жизни подопечных. При повороте верхней части корпуса ожидался знакомый хруст, но, из-за мощной шеи или от моего собственного бешеного стука сердца в ушах, дюжее тело повалилось навзничь беззвучно, всей массой придавливая меня.

Мы все-таки сразились с Зимуном, и я положил его на лопатки. Люба глядела с ужасом. Фенька – со святым ужасом восторга, если есть такая эмоция. А она есть, я видел ее в глазах Феньки.

Я напрягся всем телом, но безуспешно – самостоятельно выбраться из-под поверженного врага не получалось. Марианна шагнула мне на помощь, но в дверях дернулся Кубарь. Он не умер от потери крови, его левая рука нащупала меч, а голова пыталась подняться, подметая пол бородой. Рукоятью меча царевна отправила тяжелораненого противника обратно в бессознательность.