Читаем Как я был Анной полностью

Пётр, с красными щеками и одутловатый от вина, думал об Энее, который бежал из Трои, благодаря чему сумел основать город, впоследствии ставший Римом. Петру казалась ужасной такая власть случая, он не мог её постичь, отчего выражением лица напоминал удивлённую сову. Пётр буквально видел, как в спину убегающего Энея вонзаются две стрелы, и он, бездыханный, падает в пыль, а ход истории ухает куда-то во мрак, как блестящая монетка в пучину колодца.

Ниже, на средней полке, сидели Игнат, Михаил и Павел. Игнат, статный и с подбородком, думал о крановщице Ирине, вспоминал, как туника струилась по её бёдрам, когда она шла через форум в День строителя, но об этом говорить не интересно, ибо Игнат хотел Ирину, как все мужчины хотят не своих женщин.

Михаил, низкорослый и кряжистый чуть ли не до квадратности, думал о приезде дяди жены — отставного легата, почитателя Приапа и Диониса, и о том, как бы его так разместить, чтобы, с одной стороны, видеть пореже, а с другой — не оскорбить его седин и былых заслуг.

Павел, самый молодой из всей пятёрки, с этакой печатью неопытности на лице, пытался вспомнить песенку, услышанную им в подземном переходе два дня тому назад, которую пела девушка с фиолетовыми волосами. В глубине души он стыдился и боялся своего внимания к музыкальным вкусам плебса, но, как говорил Эсхил, Mens non eligere, или «Разум не выбирает». Павел месяц как поступил на завод и был наивными идеалистом, хотя, наверное, циничных идеалистов не бывает, если только цинизм уместно противопоставлять идеализму.

Не уследив за губами, Павел напел: «Выхода нет, скоро рассвет, на-на-на-на, и полетели!» Молчание стало оглушительным, накрыв парилку, как повар накрывает горячее блюдо железным колпаком. Осознав, что он только что наделал, Павел сполз с полки и попытался выскользнуть из сауны. Его остановил тихий голос.

Иван: Объяснись, юноша.

Павел вздрогнул и повернулся.

Павел: Я слышал эту песню в переходе. Её пела зеленоглазая эльфийка с фиолетовыми волосами. Она запала мне в душу. Я подал ей милостыню.

Пётр: Кто запал тебе в душу? Плебейка?

Игнат и Михаил улыбнулись.

Павел: Нет, песня. Только песня. Клянусь Эсхилом!

Иван: А сейчас ты скажешь: Mens non eligere, не так ли?

Павел залился румянцем.

Иван: Ты хороший формовщик и можешь стать отличным россиянином. Не пускай в сердце эту заразу. Декаданс, литературные писульки, пустые умствования вроде совриска или те же песенки, созданные, чтобы умалить дух и попусту встревожить душу, приведут тебя к самокопанию, от которого рукой подать до рефлексии. Ты хочешь заболеть неизлечимой рефлексией? Хочешь вместо ясного кодекса полагаться на туманную эмпатию?

Павел подался вперёд.

Павел: Нет! Я просто…

Пётр: Просто! С этого всё и начинается. Павлины клюют по зёрнышку.

Игнат: Да будет дозволено сказать. Зачем тебе плебейка, когда вокруг столько достойных дев твоего круга?

Игнат продолжал мечтать об Ирине и вопрос задал скорее ради проформы. Михаил молчал. Он думал, что, если б этот разговор происходил в старые времена, Павла занесли бы в проскрипции и дядю жены можно было бы поселить в его доме.

Павел ступил ближе.

Павел: Мне не нужна плебейка! Я ненавижу их сектантство и переменчивую душевность! Мне противна их мода, которой они служат, как рабы фараону! Если б я мог, я растоптал бы их снобизм и чванство!

Иван: Не горячись, тут жарко и без этого. Скажи мне, Павел, что ты видишь, закрывая глаза? Видишь ли ты губы, поющие песню, видишь ли фиолетовые локоны, ниспадающие на бледный высокий лоб, видишь ли тонкую напряжённую шею, видишь ли хрупкий силуэт, который хочешь защитить от всех угроз мира?

Проникновенный голос Ивана вполз в неподготовленные уши Павла. Он сглотнул, дёрнулся, как от удара.

Павел: Да. Нет. Я не знаю!

Пётр весело рассмеялся.

Пётр: Довольно кошмарить мальчишку, достопочтенный Иван. Конечно, плебеи не имеют воли, их да — это нет, а нет — это да, они преклоняются перед человеком, прибившим свою мошонку к брусчатке, не любят Родину из соображений моды, на каждом углу кричат о свободе, но не готовы за неё умирать. И даже работать руками они не хотят, и мне, ты не поверишь, до сих пор интересно — зачем же им руки? Однако кто из нас в молодости не грешил с плебейками? Я скажу так — разыщи свою эльфийку, привези в дом, омой в банях, уложи в белую кровать, люби и балуй её, как диковинную птицу, и через три дня, максимум — неделю, она наскучит тебе, клянусь легионами Жукова!

Павел недоверчиво улыбнулся.

Павел: Почему?

Иван: Ты сам нам об этом расскажешь, не мы тебе.

Иван встал и хлопнул себя ладонью по впалому животу.

Иван: Пора! Завод выходит.

Пятеро формовщиков приняли душ и надели туники. Из подсобного помещения вышли трое слуг, длинноволосых и неубедительных, как всё их душевно-плаксивое племя. Бедные и несчастные, они не могли ничего создать и произвести, даже детей они не хотели рожать, а хотели только наслаждаться жизнью и расширять свои горизонты, будто без тяжёлого многолетнего труда можно что-то понять о себе или этом мире.

Перейти на страницу:

Все книги серии Роман поколения

Рамка
Рамка

Ксения Букша родилась в 1983 году в Ленинграде. Окончила экономический факультет СПбГУ, работала журналистом, копирайтером, переводчиком. Писать начала в четырнадцать лет. Автор книги «Жизнь господина Хашим Мансурова», сборника рассказов «Мы живём неправильно», биографии Казимира Малевича, а также романа «Завод "Свобода"», удостоенного премии «Национальный бестселлер».В стране праздник – коронация царя. На Островки съехались тысячи людей, из них десять не смогли пройти через рамку. Не знакомые друг с другом, они оказываются запертыми на сутки в келье Островецкого кремля «до выяснения обстоятельств». И вот тут, в замкнутом пространстве, проявляются не только их характеры, но и лицо страны, в которой мы живём уже сейчас.Роман «Рамка» – вызывающая социально-политическая сатира, настолько смелая и откровенная, что её невозможно не заметить. Она сама как будто звенит, проходя сквозь рамку читательского внимания. Не нормальная и не удобная, но смешная до горьких слёз – проза о том, что уже стало нормой.

Борис Владимирович Крылов , Ксения Сергеевна Букша

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Научная Фантастика / Проза прочее
Открывается внутрь
Открывается внутрь

Ксения Букша – писатель, копирайтер, переводчик, журналист. Автор биографии Казимира Малевича, романов «Завод "Свобода"» (премия «Национальный бестселлер») и «Рамка».«Пока Рита плавает, я рисую наброски: родителей, тренеров, мальчишек и девчонок. Детей рисовать труднее всего, потому что они все время вертятся. Постоянно получается так, что у меня на бумаге четыре ноги и три руки. Но если подумать, это ведь правда: когда мы сидим, у нас ног две, а когда бежим – двенадцать. Когда я рисую, никто меня не замечает».Ксения Букша тоже рисует человека одним штрихом, одной точной фразой. В этой книге живут не персонажи и не герои, а именно люди. Странные, заброшенные, усталые, счастливые, несчастные, но всегда настоящие. Автор не придумывает их, скорее – дает им слово. Зарисовки складываются в единую историю, ситуации – в общую судьбу, и чужие оказываются (а иногда и становятся) близкими.Роман печатается с сохранением авторской орфографии и пунктуации.Книга содержит нецензурную брань

Ксения Сергеевна Букша

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Раунд. Оптический роман
Раунд. Оптический роман

Анна Немзер родилась в 1980 году, закончила историко-филологический факультет РГГУ. Шеф-редактор и ведущая телеканала «Дождь», соавтор проекта «Музей 90-х», занимается изучением исторической памяти и стирания границ между историей и политикой. Дебютный роман «Плен» (2013) был посвящен травматическому военному опыту и стал финалистом премии Ивана Петровича Белкина.Роман «Раунд» построен на разговорах. Человека с человеком – интервью, допрос у следователя, сеанс у психоаналитика, показания в зале суда, рэп-баттл; человека с прошлым и с самим собой.Благодаря особой авторской оптике кадры старой кинохроники обретают цвет, затертые проблемы – остроту и боль, а человеческие судьбы – страсть и, возможно, прощение.«Оптический роман» про силу воли и ценность слова. Но прежде всего – про любовь.Содержит нецензурную брань.

Анна Андреевна Немзер

Современная русская и зарубежная проза
В Советском Союзе не было аддерола
В Советском Союзе не было аддерола

Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности. Идеальный кандидат для эксперимента, этническая немка, вырванная в 1990-е годы из родного Казахстана, – она вихрем пронеслась через Европу, Америку и Чечню в поисках дома, добилась карьерного успеха, но в этом водовороте потеряла свою идентичность.Завтра она будет представлена миру как «сверхчеловек», а сегодня вспоминает свое прошлое и думает о таких же, как она, – бесконечно одиноких молодых людях, для которых нет границ возможного и которым нечего терять.В книгу также вошел цикл рассказов «Жизнь на взлет».

Ольга Брейнингер

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги