Каирский дебют. Записки из синей тетради

Потом он поднялся с дивана и, сказав, что ему нужно срочно идти, вышел из квартиры. Хотя она, Хельга, прикладывала все усилия, чтобы он этого не сделал. Но, судя по всему, единственный способ, которым можно было его остановить – это удар ножом в спину…

– Это было бы лишнее, – быстро проговорил гость.

Вот и она так подумала. Она решила, что господин Матушкин будет недоволен, если вместо клиента получит на руки окровавленный труп.

– Ну, одним словом, вы упустили майора, – заключил собеседник.

Хельга посмотрела на его ухоженное бородатое лицо с некоторым страхом. Вдруг ей показалось, что за бородой и усами прячет он что-то жестокое, что в орлином профиле его заключена какая-то угроза.

– Я не упустила, – сказала она и повторила, – я не упустила. Просто… С ним не справится ни одна женщина. Я думаю, что он… он импотент, он бессилен.

– Любопытная версия, – холодно кивнул Матушкин, – но не слишком правдоподобная. Что ж, фройлен Хельга, как ни жаль, но нам пора прощаться.

С этими словами он встал с кресла и направился к выходу. Барышня растерянно поглядела ему вслед. Но как же… Как же ее деньги? Она должна получить гонорар! Она рисковала, она была оскорблена и унижена пренебрежением этого майора. В конце концов, пока они не заплатят, она их просто не выпустит из дома!

Угроза эта в адрес двух взрослых мужчин со стороны слабой женщины прозвучала по меньшей мере забавно. Однако господин Матушкин, судя по всему, не посчитал ее таковой. Он молча повернулся на пороге и вперил взгляд прямо в лицо барышне. Во взгляде этом ровным счетом ничего не отражалось, но та почему-то попятилась.

– С вами рассчитается мой помощник, – сухо вымолвил гость и вышел вон из квартиры. Дверь за ним тихо прикрылась как бы сама собой.

Фройлен Хельга перевела испуганный взгляд на белолицего, который все еще неподвижно сидел на диване. Тот, как-то странно ухмыльнувшись, отчего лицо его, и без того страшное, перекосилось еще сильнее, опустил руку в боковой карман, в котором явно помещалось что-то увесистое.

Глаза ее вспыхнули ужасом. Она попятилась.

– Нет, – пробормотала она, продолжая пятиться, пока не коснулась спиной стены, – нет-нет-нет…

Спустя полминуты белолицый неслышно выскользнул из квартиры и стал быстро спускаться по лестнице. Добравшись до первого этажа, он пригладил свои черные волосы и только после этого вышел на улицу. Метрах в пятидесяти от подъезда его ждал Матушкин.

– Все в порядке? – спросил он.

Белолицый покачал головой.

– Ничего не в порядке, – сказал он угрюмо. – Где это видано – давать барышне сто крон за проваленное задание?

– А сколько же, по-твоему, надо было ей дать? – с неожиданным интересом осведомился Матушкин.

– Не больше десяти, – отвечал собеседник сварливо. – А вообще-то в таких случаях ненужных свидетелей убирают, это вы в любом детективе можете прочитать.

– Не самая смешная из твоих шуток, Ганцзалин, – слегка нахмурился тот, кто звал себя Матушкиным.

– Ну, пусть не убрать, – уступил Ганцзалин, – но за что сто крон? Мы с вами не можем так бросаться деньгами, это какое-то купечество.

Собеседник его неожиданно улыбнулся.

– Во-первых, мы не бросаемся деньгами, а разумно тратим их на агентурную работу, – сказал он. – Во-вторых, у нас был уговор с фройлен Хельгой, и в уговоре этом не было оговорено, что деньги выдаются ей в полном объеме только в случае успеха. Если даже шпионы не будут держать своего слова, тогда что устойчивого останется в этом мире?

– А в-третьих? – пробурчал Ганцзалин.

– В-третьих, – отвечал его господин, – обманутые женщины могут быть довольно мстительны. Если бы мы не заплатили ей, она вполне могла отправиться, например, в тайную полицию и донести на нас.

– И что бы она донесла? – хмыкнул Ганцзалин. – Что статский советник Загорский и его помощник, изменив внешность, пытались при ее посредстве завербовать офицера австрийского генерального штаба? Но ничего этого она не знает, она не знает даже наших имен, даже наших настоящих лиц она не видела…

Тут он с некоторым отвращением коснулся своего лица пальцами и стало ясно, что белый цвет – не его природный, а просто грим на лице.

– Это правда, – согласился статский советник. – Однако есть хорошая русская пословица, которую ты наверняка знаешь: не буди лиха, пока оно тихо. Это значит, что не нужно без необходимости идти против естественного хода дел. Нужно стараться сохранять гармонию с окружающим миром, даже если речь идет о падших женщинах. Может быть даже, с ними надо быть особенно аккуратными, потому что они не вольны в себе, и судьба обошлась с ними крайне жестоко. И уж во всяком случае, лучше быть щедрым, чем скупым. Мир так устроен, что он платит тебе сторицей. И если ты никому ничего не даешь, то и тебе самому ничего не достанется.

Ганцзалин все равно остался при своем мнении и пробурчал только, что господину всего пятьдесят, а говорит он, как трехсотлетний даос-отшельник. Загорский, впрочем, игнорировал слова помощника, сейчас его больше беспокоил майор Редль.