Каирский дебют. Записки из синей тетради

– Сведения совершенно точные, – отвечал он. – Таким образом, вы станете сначала женой графа де Шайни, а очень скоро – и его законной вдовой. Это откроет вам путь в высшее общество – а это, согласитесь, мечта любого разведчика.

Она посмотрела на него с отвращением.

– Как же вы все мне осточертели со своей разведкой и своими интригами! – процедила она сквозь зубы. – Видеть вас не желаю.

С этими словами она поднялась со скамейки и пошла прочь. В сгорбившейся ее фигурке виделось что-то тоскливое, сиротское, ее сейчас было нестерпимо жаль.

– Мадемуазель Виттиг, – окликнул он ее.

Она не остановилась и даже не оглянулась. Он поднялся и пошел следом.

– Ханна, подождите, – но она по-прежнему, не останавливаясь, шла вперед.

Он нагнал ее, придержал за рукав и сказал совсем тихо по-русски.

– Ника, у меня есть для вас новости…

Она зябко поежилась.

– Подите вы с вашими новостями, – сказала она, не оборачиваясь, но руку все-таки не выдернула.

Так они стояли несколько секунд: она глядела вперед, а он уперся взглядом ей в спину.

– Почему же вы не спрашиваете про самочувствие его превосходительства? – спросил он так же негромко.

Она махнула рукой: что спрашивать, ответ ей известен. Уже три года все без изменений…

И вдруг, словно что-то почувствовав, она рывком повернулась к нему, глядела на него неотрывно, просто поедала его глазами.

– Да, – сказал он, – Загорский пришел в себя.

Чуть заметная улыбка тронула его губы, и он перестал был серым, и крысообразным, и невыносимым, и весь озарился каким-то внутренним светом.

Она ахнула, задохнулась, порывисто обняла его, потом оттолкнула:

– Негодный! Зачем же вы сказали только сейчас?!

– Я сам только сегодня узнал, – отвечал он, смеясь.

– Спасибо, спасибо! – воскликнула она, снова обняла его и расцеловала в обе щеки.

Теперь ее было не узнать: пять минут назад это была отчаявшаяся, потухшая женщина, а если бы это юное счастливое создание увидел бы сейчас граф де Шайни, он, вероятно, влюбился бы в нее заново.

Вдруг она повернулась и бросилась прочь.

– Куда вы? – вслед ей крикнул он.

– Телефонировать в Москву, – на бегу бросила она. – Мне нужно с ним поговорить!

Она убегала вдаль, а он все смотрел ей вслед и качал головой. Подумать только, что с человеком делает любовь…

Полковнику никто не пишет

Офицер австрийского генерального штаба майор Альбер Редль вышел из здания Эвиденцбюро[10] и привычно огляделся по сторонам. Ухоженное лицо и руки, победительный взгляд, бравые усы – сразу было видно, что Редль следит за собой, такие мужчины умеют нравиться женщинам. Сегодня он засиделся на службе над бумагами, над Веной уже сгустилась тьма. Впрочем, было по-летнему тепло, на улицах слабо благоухали азалии – все располагало к прогулкам, особенно, если учесть, что весь день Редль провел в душном кабинете. Майор посчитал, что не будет ничего дурного, если он прогуляется до дома пешком.

Он отпустил служебное авто и неторопливо двинулся по улице, скудно освещенной газовыми фонарями. Столица Австро-Венгрии, по мнению майора, была алмазом среди европейских столиц, однако в начале XX века назвать ее совершенно безопасной было никак нельзя. Аферисты, уличные воришки, грабители и прочая шантрапа при дневном свете предпочитала прятаться в темных углах, или уж, по крайности, не показывать себя во всей красе, но с наступлением ночи вся эта сомнительная публика выбиралась на поверхность, и плохо освещенные улицы обретали неприятную криминальную ухмылку.

Именно по этой причине добрые бюргеры, равно как и всякого рода пролетарии, предпочитали добираться до дома до наступления темноты. Аристократическая же и вообще чистая публика беспокоилась этим меньше, но только потому, что ездила в экипажах или на моторах, которые, несмотря на вонючесть исторгаемых ими бензиновых паров, представлялись средством передвижения не только комфортным, но и вполне безопасным.

Однако майор Редль презрел все эти условности и шел теперь по темной улице пешком, похоже, ничуть не боясь за свою драгоценную жизнь. Объяснялось это легко: майор не был какой-то тыловой крысой, он был кадровым офицером, и к тому же человеком неробкого десятка. Кроме того, у майора имелся новейший самозарядный «люгер», при этом стрелком он был весьма умелым.

Именно поэтому майор двигался по слабо освещенным улицам так беспечно. И если, как известно, лучшие друзья девушек – это бриллианты, то лучшие друзья настоящих мужчин, безусловно, пистолеты. А майор был настоящим, стопроцентным мужчиной, и если бы кто-то усомнился в этом хотя бы на секунду, этому наглецу пришлось бы очень туго.

Но увы, в мире нет справедливости, и рядом со счастливчиками, у которых при себе всегда имеется оружие, прозябают неудачники, не видевшие никакого оружия в глаза, отчего утлую лодку их жизни все время бросает из стороны в сторону и вынуждены они рассчитывать не на твердую руку и верный глаз, а исключительно на милость судьбы-индейки.