Каина

Инграсия, например, считала, что у них просто рай. После того как выяснилось, что дочку ее не обидел чужак-горожанин, что ее любимая Лус Кларита чиста и невинна по-прежнему, Инграсия вновь летала будто на крыльях, глаза ее сияли, а трудолюбивые руки переделывали за день несчетное количество дел.

Глядя на ладную смуглянку Ииграсию, всякий бы понял сержанта Гарсию, который глотал слюнки, глядя на эту шоколадку. Однако надо сказать, что страсть Гарсии отнюдь не была низменной жаждой обладания. Он безмерно восхищался Инграсией, ее добротой, ее кулинарными способностями и испытывал к ней самые возвышенные чувства, на какие только был способен. Именно поэтому он долго стоял на пороге дома Инграсии и не решался войти. Наконец, справившись с волнением, постучал в дверь и вошел. Он стоял посреди кухни, в руках у него был большой миксер с прозрачным пластмассовым кувшином. Инграсия с недоумением смотрела то на миксер, то на сержанта Гарсию.

— После всех пережитых тобой бед я решил тебе сделать подарок, — торжественно начал Хустиньяно.

— Мне?! — изумилась Инграсия. — Да мне в жизни никто подарков не делал!

— А я сделаю! — еще более торжественно продолжал Гарсия. — Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Это подарок для твоей семьи, для мальчишек, для всех!

И он церемонно вручил обомлевшей Инграсии миксер. Прежде чем взять его, Инграсия вытерла о фартук руки, а взяв, долго не решалась поставить.

Подумать только! Настоящий миксер! Никогда не было у Инграсии такой драгоценной вещи.

Поначалу она хотела отказаться от подарка, но потом поняла, что с такой красотой не сможет расстаться, и смущенно поблагодарила Хустиньяно Гарсию, глядя на него счастливыми сияющими глазами.

— Ну вот, я своего добился, — сказал, прощаясь, Гарсия, — я хотел увидеть, как блестят твои глаза, и увидел.

Инграсия поставила миксер на самое видное место. Он будет главным украшением ее кухни. Рано или поздно все у них будет. Бог не забыл их райского уголка. Он прислал к ним падре, прислал Фернандо, который осчастливит их цивилизацией. И набожная Инграсия перекрестилась, благодаря Господа за все Его дары.

Мирейя тоже благодарила Бога за то, что прислал к ним в Сан-Игнасио падре Гамбоа. Далеко за полночь просидели они с падре в тихой доверительной беседе, и воспоминание об их беседе служило для Мирейи отрадой и днем. Сколько доброты было в глазах падре, когда он смотрел на нее, как участливо расспрашивал о ее жизни. И она рассказала ему, что родилась в Валенсии. Мама вырастила их с сестрой, сестра получила образование, а она — нет. Сестра теперь живет в Каракасе, они переписываются, но придет, Бог даст, день — и повидаются.

— А в Сан-Игнасио как ты попала? — спросил падре..

— Из-за золота. Здесь же было очень много золота. Это потом оно куда-то делось.

Мы были очень бедными, мне хотелось помочь семье. Я стала работать в баре. Что за работа, сами знаете. В общем, наделала глупостей...

Мирейя не жалела, что сказала и о своих грехах. Кто как не падре принимает исповеди? На душе у нее стало после этого куда как легче.

С радостью угощала она его кофе, потом постелила постель. И когда падре с благодарностью взял ее за руку, а потом словно бы даже привлек к себе, она тоже была счастлива его несказанной добротой и милосердием. Но даже ему Мирейя не решилась сказать, что она давным-давно сирота и одна на свете как перст. Что некому постоять за нее, некому защитить. Что письма она посылает в Каракас только для того, чтобы уверить саму себя, будто уже кто-то есть на свете, кто беспокоится о ней и печется. А вот после беседы с падре Мирейя и впрямь почувствовала себя под защитой. В ее жизни появился бескорыстный, добрый человек, на которого она могла опереться.

И когда в тот же вечер к ней пришел Дагоберто, который конечно же не преминул сказать гадость о добром падре, заподозрив их обоих Бог весть в чем, заметив, как ласково держал падре руки Мирейи, — так вот, когда пришел Дагоберто, у Мирейи хватило духу сказать ему наконец всю правду.

— Я долго ждала, Дагоберто Миранда. — сказала она с горечью, — ждала человека, в котором заговорит сердце. Я ждала его и не дождалась. Ты приходил только тогда, когда у тебя были неприятности и ты нуждался в утешении. Я всегда тебя утешала, выслушивала, сочувствовала, и в конце концов ты засыпал в моей постели. Но сегодня я поняла: я тоже человек, мне можно сочувствовать, меня можно пожалеть и утешить. Мне не хочется сидеть с тобой, Дагоберто. Мне хочется, чтобы ты ушел!

Впервые за много лет Мирейя нашла в себе силы высказать Дагоберто то, что было у нее на сердце. И ей стало спокойно. Поселок Сан-Игнасио не казался больше Мирейе местом ссылки, где до конца своих дней она обречена влачить тяжкий груз одиночества. Добрый луч света проник в глухое селение, и жизнь в нем показалась Мирейе отрадной.

И Фернандо считал, что Сан-Игнасио — настоящая жемчужина. Какие туристы устоят перед здешними красотами! Чего стоит одна река, ее пороги и водопады! А сельва!