Каина

Антонио расхохотался. Фернандо посмотрел на него с подозрением: не повредился ли его братец рассудком?

— С Лус Кларитой у меня ничего не было! — с широкой улыбкой сказал Антонио, собираясь бежать со всех ног в дом Инграсии, чтобы снять с бедной девочки обвинение.

— А с кем же ты тогда провел ночь? — подступила к нему побледневшая, гневная Жанет.

— С Дейзи, — весело ответил Антонио, обернувшись.

— Ты свинья! Грязная свинья, Антонио Ларрасабаль! Больше ты ко мне и пальцем не прикоснешься! — услышал он слова, брошенные ему Жанет вдогонку.

«Господи! Как хорошо, что можно все так быстро и просто уладить! — радовался про себя Антонио. — Подумать только, весь поселок встал на защиту милой хрупкой девочки. Она и в самом деле была необыкновенно трогательна».

Антонио чувствовал, что сердце у него начинает биться сильнее, стоит ему

подумать о Лус Кларите. Он испытывал к ней необычайную нежность. «Она — ангел, настоящий ангел», — с неведомым для себя умилением думал он.

Он вошел в дом Инграсии. Лус Кларита стояла у стола и месила в миске тесто для лепешек, а два ее братца подгоняли ее, им не терпелось приняться за ужин, который сегодня так запоздал.

Антонио вновь охватила волна нежности, ему захотелось взять на руки стройную хрупкую девочку, прижать ее к себе и утешить.

— Зачем ты пришел? — Лус Кларита смотрела на него глазами, которые выражали страдание.

— Поговорить с твоей матерью.

— Ее нет. А ты знаешь, что наговорила обо мне твоя невеста?

— Знаю, и пришел все объяснить.

Руки Антонио невольно тянулись к Лус Кларите, он был не в силах совладать со всепроникающей, щемящей нежностью...

— Отпусти мою дочь, подлец! Отпусти сейчас же! — в дом влетела Инграсия и, как разъяренная кошка, едва не вцепилась в горло Антонио.

— Все не так! Выслушайте меня! — Антонио умоляюще поднял руки.

Он не собирался защищаться, понимая материнскую боль этой женщины. Он хотел одного: пусть она позволит ему говорить.

Инграсия отступила, но из груди рвался крик:

— Что может вернуть чистоту моей дочери, что?!

— Поверьте, сеньора, я ничего не сделал, — начал Антонио.

— Я сделаю! Я! Я убью этого подлеца! Этого негодяя! — в комнату ворвался Абель.

Он спал в соседней комнате, крики Инграсии разбудили его, и он, схватив мачете, прибежал, чтобы расправиться с обидчиком.

Толстый Абель, в рубахе навыпуск, с замотанной головой, ревел будто дикий бык.

Он и был похож на обезумевшего от ярости быка. Абель отвесил Антонио оплеуху, от которой тот едва устоял на ногах. Глаз у Антонио тут же заплыл.

Лус Кларита и Инграсия бросились к Абелю, пытаясь его удержать. Мальчуганы в испуге забились в угол.

— Опомнись, здесь дети, дети, — в испуге лепетала Инграсия.

Антонио выскочил за порог. Абель с блестящим мачете в руках бросился за ним.

— Убью! Сейчас я тебя убью! — ревел он.

«Может и убить, — мелькнуло в голове Антонио с какой-то тупой покорностью. — В сельве все шиворот-навыворот, можно и жизни лишиться ни за что ни про что!»

Не было силы, способной остановить ненависть, которая приготовилась отомстить за честь семьи!

И вдруг послышался спокойный, но твердый голос:

— Брось мачете! Такие дела решаются по-другому.

Перед Абелем стоял Рикардо Леон. Ему удалось выбить из рук Абеля мачете, и теперь он пристально смотрел на безумца, стараясь образумить его.

Абель пытался вернуть себе мачете.

— Если возьмешь мачете, если что-то сделаешь этому парню, будешь иметь дело со мной, — сказал Рикардо с угрозой и вытащил револьвер.

— Я и тебя убью, — проревел Абель, он рвался в бой.

Наконец он опять схватил мачете. Что ему револьвер Рикардо? Что увещевания вызванного испуганными женщинами падре?

— Пусть я попаду в ад, но с собой я заберу и этого мерзавца! — рявкнул Абель, замахиваясь на Антонио.

— Остановитесь! — вдруг раздался женский крик.

Все невольно обернулись. Дейзи в красном коротком платье с разметавшимися каштановыми волосами уже стояла возле дерущихся.

— У этого парня ничего с Лус Кларитой не было! Не возводите напраслину на Лус Клариту! Она невинна как барашек, — кричала Дейзи. — Я провела с ним ночь и хочу, чтобы все вы об этом знали. Да, это я, я спала с ним! — Она указывала на Антонио и, похоже, гордилась, что переспала с таким красавчиком.

Абель застыл, глядя на Дейзи и свыкаясь с новостью.

А из глаз Лус Клариты градом покатились слезы.

Стоявший в отдалении Фернандо облегченно вздохнул. Не зря он отправился к Дейзи, они успели вовремя. 

— Ну да, именно это я и хотел вам сказать. — вступил в разговор Антонио.

Облегченно вздохнул и лодочник: не хватало еще, чтобы в эту ночь, ночь кровавой луны, на землю пролилась кровь.

— Злая, злая луна! — говорила с холодным светилом Манинья. Ей не стало легче после того, как ушел лодочник. Тоска томила ей душу, и не было сладу с душной, темной тоской. — Почему я прогнала его, хотя умирала от желания? Почему испугалась черноты его глаз? Ты не отвечаешь мне, злая луна? Что со мной случилось? Я уже не та, не прежняя Манинья! Я не смогла разглядеть, что таится в его сердце. Я сейчас не понимаю себя. Должна ли Манинья уехать отсюда? Ответь мне, злая луна!