Каина

— Я сейчас провожу падре к себе, — сказала Мирейя, которую капрал Рейес привел сюда по требованию сержанта, — но меня очень беспокоит Дагоберто. Как бы он не наложил на себя руки. Может быть, отложим мессу, а падре пусть сперва поговорит с Дагоберто, успокоит его, вернет к жизни. Ведь вы знаете, как поступать в подобных случаях, падре, и для вас это не составит труда?

— Разумеется, дочь моя, только я не знаком с этим сеньором...

— Он очень хороший человек, но сейчас убит горем: погибла его единственная дочь. Пойдемте к нему, падре, а ваши вещи я потом отнесу домой и приготовлю для вас комнату.

К просьбе Мирейи присоединились остальные, в том числе и сержант Гарсия. У Гамбоа не осталось выбора, и вскоре он, сопровождаемый Мирейей, вошел в комнату Дагоберто.

— Я привела того, кто сможет тебе помочь, — мягко заговорила Мирейя. — Это наш новый священник. Падре Гамбоа.

— Здравствуйте, — вежливо произнес Гамбоа.

— Ты же знаешь, я не люблю священников, — проворчал Дагоберто, обращаясь к Мирейе и не удостаивая вниманием Гамбоа. — Я им не верю.

— Ладно, падре, мы вас покидаем, а вы уж тут сами... — сказала Мирейя. — Пойдем, Паучи, не будем им мешать.

Дверь закрылась, и в комнате стало совсем темно.

— Почему бы нам не открыть окно? — сказал Гамбоа. — Здесь душно и темно.

— Оставьте все как есть, — одернул его Дагоберто, увидев, что падре пытается поднять жалюзи.

— Но тогда зажгите хотя бы свет, — не оробел падре.

— Обойдетесь! Я вас не звал сюда.

— Простите, что побеспокоил вас, — вкрадчивым голосом молвил Гамбоа. — Меня попросили вам помочь, но я бессилен помочь в таком горе. Примите мои соболезнования и, пожалуй, я действительно пойду. Только... хотел спросить: не найдется ли у вас случайно пивка? Здесь такая жара, а в поселке не осталось ни капли пива. Так мне объяснили. Может быть, у вас есть? Я приехал издалека...

— Посмотри в холодильнике, — буркнул Дагоберто.

— А где он? Позвольте, я все же зажгу свет. Миранда нажал на кнопку ночника.

— Теперь видишь?

— Да. Спасибо, — он открыл дверцу холодильника и ахнул: — Тут целое сокровище!

Ты спас меня от жажды, сын мой.

Достав из холодильника несколько бутылок, Гамбоа присел за стол напротив Дагоберто.

— Не люблю пить в одиночестве. Возьми одну! На сей раз Дагоберто проявил покладистость, а когда бутылки были опустошены, Гамбоа предложил выпить еще.

— Там их много. Я принесу.

— Последний раз в Сан-Игнасио присылали священника лет тридцать тому назад, — сказал захмелевший Дагоберто.

— Так давно? — поддержал разговор Гамбоа.

— А нам и не нужен священник! Здесь некому исповедоваться. Для кого ты станешь служить мессу?

— Ну хотя бы для этой красивой женщины — Мирейи...

— Уже успел заметить, что она красива?

— А ты, как я вижу, не любишь церковников? — нашелся падре.

— Не люблю.

— Как говорится, все не без греха, — философски заметил Гамбоа.

— Ты имеешь в виду меня? — недовольно спросил Дагоберто,

— Нет, себя. Хочешь еще бутылочку?

— Давай.

Они поговорили о том о сем, а когда Гамбоа с сожалением объявил, что осталось всего две бутылки, Дагоберто сказал:

— Странный ты какой-то, парень. Словно и не священник. Говоришь о чем угодно — о выпивке, бейсболе, домино, только не о Евангелии, не о Библии, не о святых.

От этих слов Гамбоа поперхнулся, но, откашлявшись, вполне достойно вышел из сложной ситуации:

— Зачем говорить о том, что и так понятно? Посмотри, Бог — повсюду! Он — вокруг нас и внутри нас. Даже когда мы пьем пиво или играем в домино.

— Ты удивительный священник! — с искренним восхищением произнес Дагоберто, и Гамбоа вновь поперхнулся.

— У тебя, наверное, грипп. Так, чего доброго, ты и меня заразишь.

— Нет, это от духоты, — возразил Гамбоа. — Давай все-таки откроем окно.

— Ну ладно, — сдался Дагоберто.

— Слава Богу! — облегченно вздохнули сельчане, когда окно открылось. — Падре помог сеньору выстоять в горе!

Пиво между тем кончилось, и Гамбоа счел свою миссию завершенной.

— Большое спасибо, Миранда. Ты спас меня от жары и от жажды. А сейчас я пойду.

Отдохни...

— Скоро турки привезут нам много пива, — сообщил Дагоберто. — Заходи, я тебя угощу.

— Спасибо, спасибо. Но когда приедут турки, меня уже здесь не будет.

— Ты ведь только что приехал! — ничего не понял Миранда.

— Это я так, образно говоря, — поспешил исправить оплошность Гамбоа. — Храни тебя Господь, сын мой.

Осыпаемый благодарными словами сельчан, Гамбоа был сопровожден в отведенную для него комнату в доме Мирейи.

— Вы отдохните, падре, а мы все подготовим к мессе, — сказала Инграсия. — Потом Мирейя вас позовет.

Оставшись один, самозваный священник стал лихорадочно соображать, что же ему делать дальше — Какой позор! До чего я докатился! — приговаривал он, мечась из угла в угол. — Мне стыдно, падре Гамбоа. Помоги, подскажи выход! Не могу же я служить мессу. Да и не знаю, как это делается. Черт побери! Как же быть? Нет, пусть лучше меня схватит национальная гвардия, но я не опущусь до такого бесстыдства! Все, падре Гамбоа, я ухожу! — он взял сумку покойного священника и уже сделал шаг к порогу, как вошла Мирейя.