Изнанка

– А я почем знаю? У них всё интересное, а я ни разу ни на чем не каталась, я отродясь в парке развлечений не была, вот вход караулю только, как кто если приезжает. А обычно я в библиотеке работаю, сторожем. – Тетка подбоченилась руками с обеих боков, и Люда грустно отметила, что билеты, схваченные горстью одной руки, отправились вслед за кулаком в один из крутых потных боков.

– Давайте в комнату страха тогда.

– Бери. – Тетка протянула тонкую прямую полоску билета, чуть надорванную со стороны, где он лежал вложенный в её руку. «Самые страшные полчаса в вашей жизни. Гарантированный испуг и ужас. С осторожностью беременным и слабонервным» – Было написано через весь билет, и упиралось в нарисованную рожу кабана на другом конце бумажной полоски.

Люда прошла через ограждение, мимо уже остановившейся карусели, откуда волной шла молчаливая, ошалело крутящая головами по сторонам толпа ребят разного возраста.

Врытая в землю деревянная табличка в форме стрелы, с нарисованным по трафарету «Комната Страха» указывала на строение в самом углу парка. С виду это был обычный деревянный вагон, обитый темной тканью. Сверху свисали рыболовные сети, выгоревшие на солнце, и истрепанные куски марли, что, наверное, при сильном ветре красиво трепало при каждом порыве.

Два крыльца с разных сторон, у одного была криво прислонённая фанерная табличка, с криво нарисованными буквами красной краской «не входи», у второго над дверью было приколочено пластмассовое полотно с печатаными буквами «выход, входа нет».

Дверь как дверь, деревянная, с железной обычной ручкой.

Люда покрутила головой, в поисках контролёра билетов, но никого не было. Карусель опять пошла по кругу, включив ту же самую мелодию. Цепочки дергались, перескакивая с одной высоты на другую, пластиковые одноместные сиденья неуютно скрипели, подлетая, и чуть опускаясь на новом круге. Люда, широко раскрыв серые глаза стояла перед первой дверью, и гипнотизировала надпись над входом. Потом быстро дернула ручку двери на себя, и та легко, чуть треща распахнулась. Она быстро вошла, и закрыла за собой дверь. Внутри было очень темно.

Первые шаги они делала очень аккуратно, изучая, как тут все устроено. На стенах висели такие же рыбацкие сети, что и снаружи, еще марлевые полоски, и покачивающиеся головы кукол, с кудрявыми рыжими и черными волосами. По полу шел или обычный ковровый настил, или пушистая плотная пена, типа поролона, заглушающая шаги, и мешающая двигаться вперед. Узкий коридор извивался, и делал крутые повороты.

В некоторых местах ярко пульсировал свет, подсвечивая сине-белым яркие большие самодельные куклы с изуродованными лицами, и замотанными конечностями. Некоторые опирались на обе культи, и ползли в ее сторону, подрагивая блестящими глазами в прерывистом свете. Чуть привыкнув к темноте, глаза стали различать стены, и не нужно было трогать пространство вытянутыми вперед руками.

Часть коридора была отделена от другого занавеской, исполосованной на много темных, шершавых на ощупь ленточек, что неприятно прошлись по ладони, раздвигающей мешающие лоскуты, чтобы пройти дальше.

По стенам были развешены мохнатые большие пауки, сделанные из выкрашенного в черный цвета ковролина, отдельные части кукол, и ржавые цепи.

Завернув за очередной поворот, она увидела в двадцати шагах небольшое световое окно, выбитое над дверью. Яркое солнце пробивалось через закрашенное темно-зеленой краской стекло, не пробивая темноту ни одним лучом света, но машущее двумя руками, что выход здесь. Где-то в глубине вагона послышались робкие шаги, и шепот.

Пятнадцать шагов, десять, восемь, пять. В ближайшем, последнем страшном угле, едва подсвечиваемое пульсирующим светом из предыдущего поворота, стояло чучело лисы, с оскаленным ртом, поджатым хвостом, и обрезанными до середины лапами. На чем крепится лисица было не понятно. Лиса смотрела прямо на неё, и Люда была готова поклясться, что еще секунда, и перекошенная пасть раскроется еще шире, угрожающе зашипев, или зарычав. Люда не заметила, что полоса с плотным ковролином оборвалась, и бугром-ступенькой перешла в мягкую пористую поверхность. Чертыхнувшись, она споткнулась, и полетела прямо на лису. Замахав руками, она содрала кусок марли, свисающей с потолка, и чуть изменив траекторию полёта, упала на четвереньки в шаге от чучела, провалившись в темную драпировку, укутывающую постамент, к которому оно крепилось. Люда так и осталась там полулежать, рассматривая металлические пруты, грубо прикрученные к наполовину отрезанным снизу лапам.

В этот момент дверь распахнулась со стороны выхода, пахнуло свежим воздухом, удушливым мокрым табаком. Показались две мужские фигуры. Люда вжалась в драпировку, поджимая под себя ноги, насколько это было возможно. Из-за яркого света было невозможно разглядеть лиц, один, смеясь, почти выплюнул скороговоркой. – Там две зашли, пойду пугну. – Один из них мотнул головой в сторону Люды, надевая на голову огромную мохнатую маску кабана.

– Подпереть входную дверь, чтоб звонче было? – Второй говорил улыбаясь, но лениво, медленно.