Изнанка

Тоннель повернул вправо и разделился на два коридора. Они были корявые, щербатые, словно вытравленные в толще металла потоками кислоты, стены испещряли фосфоресцирующие прожилки, мерцание которых, хоть и слабо, но всё же рассеивало мрак. Галка запрыгнула в левый коридор, и Борис возблагодарил Прапора за то, что он спас эту птицу. Тут ведь был лабиринт, а никакая Ариадна не снабдила Бориса путеводной нитью. Чёрт, да он даже элементарный фонарик не догадался захватить! Без галки эти тоннели стали бы его могилой.

Возможно, ещё и станут. Кто знает, какие опасности ждут впереди.

Стараясь не думать о возможной гибели, он устремился в коридор — тот был достаточно широким, чтобы не пригибать головы. Тоннель петлял, уходил вниз, поднимался, скоро он разделился ещё на три коридора. Галка выбрала средний, причём не колеблясь. Борису представилось, что он бродит внутри огромной головки сыра, испещрённой дырами. Эта аналогия вызвала у него нервный смешок, от которого хрустнула больная челюсть.

А потом ему расхотелось смеяться.

Он услышал какие-то скребущие звуки, заставившие его подумать о гвозде, царапающем лист металла. Звуки приближались. Борису невыносимо захотелось спрятаться. Но куда? Он растерялся. В какой-то момент едва не бросился назад, туда, откуда пришёл. Галка крикнула, но что на этот раз означал этот крик? Не бойся? Убегай? Сама птица прыгала на одном месте, сверкала глазами и убегать явно не собиралась.

Это немного обнадёживало.

Борису пришлось мысленно закричать на себя, чтобы пойти дальше. Не успел он сделать и нескольких шагов, как увидел, что впереди в тоннеле что-то движется — что-то массивное, чёрное. И оно стремительно приближалось. Борис попятился. Здравый смысл подсказывал: «Разворачивайся и беги со всех ног! Беги!..» Однако ноги не слушались, они стали как ватные и мощи в них хватало лишь на то, чтобы делать крохотные шажки.

— Вот чёрт, — застонал Борис, ощущая, как внутри него разрастается холод, как сердце оплетают ледяные щупальца.

Птица галдела, не переставая, скребущие звуки становились всё громче. Теперь Борис чётко разглядел, что приближалось по тоннелю. Это была насекомообразная тварь с шипастым телом, множеством ног и похожей на лошадиную головой. В широкой пасти блестели длинные кривые зубы, с челюсти стекала слизь, в выпученных, как у жабы, глазах плескалась первобытная дикость.

Борис посмотрел на нож в своей руке — тот больше не казался ему волшебным Экскалибуром. Всего лишь кухонный нож, который, наверняка, даже царапины не оставит на теле насекомообразной твари.

Чудовище было совсем уже близко, кривые лапы цеплялись за стены тоннеля, издавая скребущие звуки. Борис попрощался с жизнью, попросил прощения у Капельки, Марины, Виталия — у тех, кому подарил надежду и подвёл.

Когда тварь была уже в метре от него и её пасть причудливым образом растянулась от края до края тоннеля, Борис закричал, крепко зажмурился, инстинктивно прикрыв голову руками…

И ничего не случилось.

Скребущие звуки стихли, лишь галка продолжала призывно кричать. Прошло немало времени, прежде чем Борис решился открыть глаза. Его трясло, живот свело спазмом, сердце готово было раскурочить грудную клетку своим отчаянным биением.

Чудовища не было. Но где оно, чёрт возьми? И почему эта тварь не смяла своей тушей галку, превратив её в кровавое месиво из костей и перьев?

Медленно до Бориса начало доходить: это была галлюцинация, звуковая и зрительная. А что ещё более вероятней — иллюзия, созданная бледным человеком! Если так, то убийственная у него вышла иллюзия.

К горлу подкатила горечь тошноты. Борис задышал так тяжело, словно пробежал только что много километров. Он согнулся, давясь клокочущей в горле желчью, сплюнул тягучую слюну. Перед глазами всё ещё маячила раскрытая пасть чудовища. Прошла минута, другая. Борис наконец начал отходить от шока, спазмы в животе стихли, немного унялась дрожь. Но главное, в голове родилась утешительная мысль: «Если бледному человеку приходится довольствоваться иллюзиями, значит как-то физически навредить он не в состоянии! По крайней мере, здесь, в тоннелях». Борис поместил это обнадёживающее предположение на передний план в своём сознании, как знамя.

И даже легче как-то стало.

Он пошёл вперёд, шаркая ногами, но с каждым шагом его поступь становилась всё твёрже. Двигаясь по тоннелю, Борис подумал, что если бы он сейчас посмотрел на себя в зеркало, увидел бы седину на висках. И кое-что ещё… серые пятна на шее и опухшем после ударов Кеши лице. Кожу жгло, а значит, он заразился. Впрочем, этот факт его совсем не удивил.

Глава тридцатая