Изгоняющий демонов

Неожиданно мысли царя прервала резкая боль в животе. Он дернулся и заскрипел зубами, стараясь не показать, что с ним неладно. При этом Шаррукин перехватил острый, испытующий взгляд Син-ахха-эриба. Царь хорошо знал своего отпрыска, и его невольно удивило выражение жгучего нетерпения вперемешку со страхом на лице царевича, который так и не научился скрывать свои истинные чувства под маской невозмутимости.

Но затем Шаррукину стало не до сына, а тем более — до пирующих вельмож. Он с трудом поднялся, жестом показал, что покидает гостей, — дела государственные не ждут, — и в сопровождении евнухов удалился в свои покои, стараясь держаться прямо и величаво, что давалось нелегко.

Жестокий понос с кровью, спазмы в животе, общая слабость, нахлынувшая на него, едва Шаррукин переступил порог опочивальни, не оставляли сомнений — он отравлен!

— Кисир-Ашур! Позвать ашипу немедленно! — приказал он слабым голосом.

— Повелитель, ашипу н-нет в-во дворце… — дрожащим от страха голосом молвил, низко кланяясь, евнух-постельничий.

— Что значит — нет?! Он должен быть!

— Но он отбыл, с вашего высочайшего разрешения…

— Куда?

— В поместье раб-ша-реми…

— Зачем?

— Тяжело заболел какой-то родственник Шумы.

— И что, не нашлось другого ашипу? Обязательно нужно было отвлекать Кисир-Ашура на такие мелочи? Или родственник Шумы представляет огромную ценность для державы?

Постельничий промолчал. Он так и остался согбенным, боясь поднять взгляд на царя. Старый слуга прекрасно знал, что Шаррукин в гневе страшен. А царь в этот момент вспомнил, что отправить в дальнее от Дур-Шаррукина поместье Шумы опытного лекаря настоятельно просил Син-ахха-эриб.

Другому царь отказал бы, даже не стал разговаривать на эту тему — после череды изощренных покушений на свою персону он держал искусного ашипу вблизи трона, неподалеку, чтобы тот успел прийти на помощь. А сыну не смог. Шаррукин все еще лелеял мечту наладить с ним добрые взаимоотношения, потому как Син-ахха-эриб постепенно становился совсем чужим.

Шаррукин не очень опасался нападения с применением оружия. Его телохранители всегда готовы закрыть повелителя своим телом и постоянно были настороже. Но от коварства отравителей защититься нет никакой возможности, несмотря на все мыслимые и немыслимые предосторожности. Оставалось уповать лишь на милость богов.

Син-ахха-эриб… Это случайность, что он исполнил просьбу Шумы, или сына обвел вокруг пальца хитроумный евнух? Но неужели раб-ша-реми, на которого Шаррукин надеялся, как на скалу, участвует в заговоре? Зачем ему это? Или он думает, что при Син-ахха-эрибе получит должность повыше и новый царь осыплет его золотом? Скорее, наоборот — царевич постарается избавиться от Шумы. Многие знания — многие печали… Боль в животе стала нестерпимой. Казалось, что в кишки влез огромный еж с длинными иголками, который начал недовольно ворочаться, а уши словно невидимый демон заткнул тряпками. Шаррукин стал плохо слышать, а голова будто налилась расплавленным металлом.

— Эрибу… Найдите Эрибу! — со стоном приказал царь, повысив голос; ему казалось, что он едва шепчет.

— Слушаюсь и повинуюсь! — поклонился постельничий и поторопился исчезнуть, оставив вместо себя двух служанок.

За дверью он столкнулся с добрым десятком придворных жрецов-ашипу. Они слетелись к больному повелителю ашшуров, как птицы-стервятники на падаль. Постельничий невольно восхитился их чутью — царь никого из них не звал и даже не думал звать.

В это самое время Эрибу возился в своей «лаборатории». Он сильно обрадовался, что Кисир-Ашур куда-то уехал — теперь ему никто не помешает продолжать исследования. Асу Накиду, с которым у молодого лекаря сложились добрые отношения, знал, чем занимается Эрибу, но помалкивал. Мало того, он даже поощрял своего ученика заниматься разработкой новых лекарств (хотя узнай об этом глава придворных врачевателей, был бы большой скандал; знахарь, которым считался юноша, не имел на это права), потому что они обладали большой эффективностью, а Эрибу не скрывал от асу свои изобретения и щедро делился с ним рецептами.

В небольшой комнатушке на самом почетном месте стояли статуэтки богов, покровительствующих лекарям: бога подземного царства Ниназу, которого называли «господин врач», и его сына Нингишзида, имевшего в качестве символа профессии древесную ветвь, обвитую змеями.

Эрибу с большим интересом читал архивные таблички с диагнозами. Впрочем, скорее это были прогнозы болезней. Врачи-вавилоняне утверждали, что болезнь бывает посланной рукой божества или человеком овладел демон. В какой-то мере Эрибу был согласен с ними, но как практик частенько сомневался с этими выводами. Да, иногда и впрямь на человека нападал демон. Однако Эрибу никогда не приходилось видеть во время лечения своих пациентов божественной длани.