Изгоняющий демонов

Поход — скорее, карательную экспедицию, так как у гимирру не было ни столицы, ни селений, только временные стойбища, — возглавил сам Шаррукин. После выздоровления от отравления ядом кики он почувствовал неимоверный прилив сил и энергии и, махнув рукой на строительные заботы по окончанию строительства своего престольного города, решил вспомнить боевую молодость. Хотя его вполне могли заместить тот же туртану Син-ах-уцур или даже сын Син-ахха-эриб.

После приснопамятного пира отношения с царевичем у Шаррукина вообще разладились. И виной тому стал лекарь Эрибу, который все же рассказал, каким ядом отравили царя и кто предположительно за этим стоит. Шаррукин, обладающий ясным умом и отменной памятью, быстро связал концы с концами и приказал арестовать раб-ша-реми, чтобы его допросили так, как это умели делать заплечных дел мастера ашшуров.

Увы, особо доверенные телохранители ша-шепе, которые нагрянули в дом главного евнуха, опоздали. Шума лежал в своей опочивальне с почерневшим лицом, а на его груди уютно устроилась одна из самых ядовитых змей Та-Кемет…

Конечно же, след от раб-ша-реми вел и к Син-ахха-эрибу, но царь благоразумно не стал вникать в его связь с главным евнухом, как не решился выносить на общественный суд и участие в заговоре против своей сиятельной персоны влиятельного царедворца. Иначе пришлось бы вырезать с полсотни его родственников, потому как другие вельможи не поняли бы странного мягкосердечия повелителя, которое предполагало утрату воли и сил, что обычно вело за собой смену царя насильным или иным, более мягким, способом «добровольного» отречения от престола.

Естественно, Эрибу очень рисковал, вмешавшись в придворные интриги. Он даже попрощался с женой и детьми и поторопился отправить Ину в Вавилон, к дяде. На всякий случай. Семья Эрибу была вполне обеспеченной, так как у ростовщика Шулы находились в обороте большие деньги, принадлежащие молодому лекарю. И не меньшая сумма была на сохранении у дяди-жреца Бэл-убалли-ты, которому Ина полностью доверяла.

Однако все вышло как нельзя лучше. Шаррукин настолько преисполнился благодарностью и доверием к своему спасителю, что даже не помыслил закрыть ему рот навсегда. Ведь такие тайны лучше всего хранит сырая земля. Но Эрибу уже несколько раз спасал его и поневоле стал своего рода талисманом, хранящим драгоценную царскую жизнь от демонов.

Шаррукин приблизил молодого лекаря к трону, настолько это возможно, и теперь никогда с ним не расставался. Жрецы-ашипу были очень недовольны, даже бунтовали и пытались разными способами очернить эрибу в глазах повелителя ашшуров, — как можно доверять лечение столь сиятельной персоны полуграмотному простолюдину?! — тем не менее царю было наплевать и на доносы, и на их каверзы.

За свое спасение от смертельного яда финикийцев Шаррукин отсыпал Эрибу столько золота и драгоценностей, что тому хватило бы на две жизни. Но и на этом царские милости не закончились. Эрибу получил в подарок великолепного урартского скакуна, который стоил целое состояние, а еще царь своим указом закрепил за ним четырехколесную повозку с мягкими подушками и двумя выносливыми жеребцами. В таких экипажах передвигались только самые высокопоставленные вельможи и сам Шаррукин.

Вот и теперь Эрибу задумчиво наблюдал из-за тяжелых кожаных занавесей, закрывающих повозку со всех сторон от въедливой пыли, за маршем изрядно уставших солдат.

Понятное дело, царь просто не мог отправиться в поход без своего личного врача, коим так и остался Кисир-Ашур. Тем более он не оставил в Дур-Шаррукине обласканного царскими милостями его помощника Эрибу. Но Кисир-Ашур наотрез отказался ехать в повозке царского фаворита, хотя тот и предлагал ему место. Как-то незаметно ученик оттеснил учителя на задний план, и это начало угнетать ашипу.

Однако лекарства, хирургические инструменты и запасы перевязочного материала Кисир-Ашур все же не стал оставлять в обозе, а пристроил в повозку Эрибу. Как бы там ни было, но вызывавший у него противоречивые чувства молодой лекарь не был ему неприятен, он всего лишь стал в какой-то мере конкурентом, да и то с большой натяжкой. Все равно главным лечащим врачом царя считался Кисир-Ашур, и все жрецы-ашипу были под его рукой.

Но в данный момент его обуревали совсем другие мысли и чувства. Ему не давало покоя предсказание Баниту о том, что царь должен остерегаться месяца айру. На этот раз Шаррукин пренебрег древней традицией начинать походы в месяце дуузу и решил выступить пораньше — весной. В этом был свой смысл. Низкорослые мохнатые кони гимирру за зиму изрядно отощали и обессилели, так как в основном добывали корм тебеневкой, выкапывая сухую траву из-под снега, а значит, вражеская конница уже не будет представлять большой опасности.

К тому же Шаррукин решил обойтись без привычного ополчения. Сил и так вполне хватало. Наличие кицир-шаррути, профессионального войска, значило, что царю не надо было ждать полного завершения мобилизации цаб-шарри, чтобы выступить в поход.